Ибо прилавки были опрокинуты, а за ними кто-то храпел, с присвистом и басовитыми руладами. В лавке царила тьма, лишь в полосах лунного света из окна клубилась и оседала куда ни попадя то ли мука, то ли сахарная посыпка из опрокинутых с полок жестянок.
Я шла к источнику храпа — с подсвечником наперевес.
— Чудная картина, не правда ли? — язвительно произнес из темной части магазина кто-то невидимый.
…— Кто здесь?! Еся?!
— Что?
Я подпрыгнула на метр от пола: рядом со мной из тьмы возник Елисей, у него двумя огненными плошками горели глаза. Подсвечник выпал из моей ослабевшей руки (храп оборвался… и возобновился с не меньшей выразительностью). Благая Правь, какое облегчение!
— Ох, Еся, — прошептала я, хватая ведьмака за руку. — Там кто-то… что-то…
— Я слышал, — озабоченно проговорил Елисей. — Оно через окно влетело.
— Что? Кто?
— Не видел. Говорю же, слышал только.
— Там же кабошоны! Артефакты там, от взломщиков!
— Вот именно. И меня очень интересует, кто к нам наведался. А второй вопрос: едрит вашу навь, Беляна Иннокентьевна, вы хоть пару часов без происшествий можете? Только прилег, а тут…
— Куда прилег? Ты как вообще в лавке оказался?
— Пришел. Мне тревожно стало, я и вернулся. Хотел вздремнуть в уголке, но…
— Елисеюшка, — промурлыкала я, прижимаясь к теплому ведьмацкому боку, — я так рада тебя видеть! Ты опять почувствовал, что я в опасности! Пойдем вместе посмотрим, кто там храпит.
Дверь на улицу с грохотом отворилась. Колокольчик протестующе взвизгнул и захрипел.
— Беляна! Беляна, ты где?! Что происходит! Эй вы, отродье, сдавайтесь! Я тут не один! За мной братья идут!
— Хмурый! — позвала я. — Мы здесь. К нам что-то влетело. И оно тут… спит.
Но «оно» уже не спало, а сидело на полу за прилавком, опустив на коленки пухлые ручки и распространяя вокруг неаппетитные алкогольные «ароматы». Трансформированные глаза Еси и магический фонарь Хмурого осветили… пухленькую даму. Дамочку. Особу весьма маленького роста (не выше дворфа) и весьма нарядно одетую: в воздушную тунику с бахромой, блестящие чулки и круглую шапочку, расшитую бисером. На ногах у дамочки были лаковые туфельки на каблуке рюмочкой. А на шее — боа. Напоминала поздняя гостья звезду кафе-шантана. Очень пьяную звезду, что вполне соответствовало образу.
Глаза у дамы были закрыты, а рот полуоткрыт. Она похрапывала и причмокивала, ссутулившись и продолжая спать сидя.
— Кто это? — шепотом спросила я.
— Прекрасное виденье, — с восхищением в голосе пробормотал Хмурый.
Мы с Есей с сомнением переглянулись. Дама всхрапнула и пробормотала что-то неразборчивое.