Я зашла в гостиную. Демидов уже наклеил на стену тонкий голопроектор. По экрану скакали двое парней, лет семнадцати. Один был жилистый, чернявый, лохматый и очень смелый. Второй — светленький, полноватый, благодушный, словно медвежонок. Память прокручивалась. Глеб прыгал в реку с моста, Олег дремал в песке, закопавшись по плечи. Я увидела Кира — момент, когда он наклонился над водой и отразился в ней рябью. Долговязый подросток с кругами под глазами. Но взгляд тот же, цепкий, немного… горестный. В воспоминаниях Кира не было Ольги.
Но в конце цепочки кадров голопроектор опять выдал изображение девочки с глазами, похожими на спелые вишни.
— Я не верю… — пробормотал Кир, стоя ко мне спиной и глядя на экран. — Не сходится. Нужно звонить Ивану.
Иваном, насколько я успела выяснить, звали Гостя из Отдела. Я уже давно носила клипсу-переводчик в специальном кармашке на своей ложной груди — оказалось, что она работает и так. По экрану вновь поплыла вязь формул.
Помимо Микки прибывший утром турболет выкатил из своего трюма… летающую тарелку, размером с «парусный» челнок, и промышленного робота. Днем, когда я забежала в дом, чтобы перекусить, Демидов возился в гараже. (Моя мама всегда говорила, что самые счастливые и ненадоедливые мужчины обитают только в домах с гаражами). Насколько я смогла понять, Кир монтировал на летающий аппарат отдельно купленный им торс-двигатель, а тарелку сделали по его чертежам.
Блюдечки Чужих, по воспоминаниям немногих очевидцев, могли взлетать с места, парить и зависать в воздухе, «подхватывая» торс-поля прямо на планете.
Наши космические корабли при полной идентичности технологии такой способностью не обладают, им приходится прорываться на орбиту на ракетных двигателях или «парусах». Ученые и техники, разобравшие десятки тарелок на винтики, не понимают, как Чужим удавалось запускать торс-систему на поверхности планет, где поля были практически неуловимы. Что Кир пытается сделать? Зачем ему уменьшенная копия тарелки?
Я проскользнула к себе, вымылась в душе, а утром обнаружила, что во сне расчесала руки до крови. Пришлось идти и сдаваться.
— Здесь нет БАМС, — раздраженно твердил Демидов, втирая мне в кожу какой- то вонючий гель. — Если что случится, придется вызвать службу медицинской помощи, а значит, выдать свое местонахождение! Ближайший медпункт в пятистах километрах. Пока турболет долетит сюда, пока обратно!
— Я нечаянно. Такие красивые цветы… — смущенно бормотала я.
— А… — тон Кира вдруг смягчился, — цветочки… Это не отменяет репетицию. Завтра… ладно послезавтра… воняет как… отрабатываем поцелуй. Никаких детских чмоканий, только суровый мужской френч-кисс.