Перед глазами снова возник любимый. Ильяс всегда говорил, что я рождена быть счастливой. Он восхищался мной, как человеком. Для него было не важно, как я выглядела и во что одета, он видел во мне личность. Мы с ним могли часами разговаривать, строить планы на будущее и Ильяс всегда прислушивался к моему мнению, просил дать совет, интересовался, почему я так думаю.
Здесь же во мне видели только вещь. Красивое дополнение с внушительным наследством. До сих пор мне было не понятно, почему Назар женился на мне. Он даже не просил исполнять супружеский долг и не прикасался ко мне после той ночи. Видимо, я его обидела. Но это не будет вечным и в конечном итоге ему потребуется наследник и мое мнение никто не спросит. Все будет так, как хочет Волков.
Я рассматривала свое отражение в ростовом зеркале: красивая. Пепельные волосы красиво падали на плечи, серые глаза выразительно смотрелись на бледной коже. Я обладала изящной фигурой, где каждый изгиб совершенен и не было даже намека на жир. Всегда старалась следить за собой.
— Ты недостойна такой жизни, девочка, — обратилась к своему отражению в зеркале, — ты слишком красива для такого, как он.
Стальные глаза в отражении блестели от слез или нервного возбуждения. Острое лезвие ласково коснулось девичьей груди. Женщина и оружие — это очень сексуально. Так тоже говорил Ильяс. А я очень скучала по нему и хотела быть рядом. Там, где все близкие. Так я смогу встретиться с родителями и быть с любимым. Вечно. Как мы и хотели.
Сталь коснулась запястья и алые капли начали пачкать кремовый ковер. Я посмотрела на него: ворсинки такие мягкие, на них приятно лежать. Руку защипало, но я знала, что так и должно быть. Это временно. Скоро мне станет все равно. Бросила нож на ковер и продолжила смотреть в зеркало. Показалось, что кожа немного побледнела, но эта бледность была мне к лицу.
— Любуешься собой?
Я услышала голос слева от себя и повернулась. На меня смотрел Назар. Он оперся на дверной косяк и внимательно рассматривал мою фигуру. Я прижала перерезанную руку к боку. Волков не мог видеть, как струйки крови стекают по бедру и пачкают дорогой ковер, уделяя пристальное внимание моему лицу.
— Это мне тоже запрещено? — спросила, чувствуя головокружение.
— Нет, не запрещено, — ответил муж, — я хотел поговорить с тобой. Расставить все точки над «и», — договорив, он прошел в комнату и сел на кровать.
Я убрала раненую руку за спину и пыталась понять, что ему нужно. Чувство усталости нарастало и уже было неинтересно слушать Назара. Какая разница, что он хочет. Это уже не имеет значения. Я все решила.