— Мы переспали уже дважды. И после первого раза вы от меня понесли, — звучат холодные слова.
Бесит!!!
Кинжал застревает в стене позади его головы лишь потому, что он успел вовремя отклониться.
— Вы вообще понимаете, что творите? — на этот раз с искренним недоумением спрашивает Охотник, — Вы целились мне в голову.
— Я вам показываю свои истинные чувства, — кое-как сдерживая дрожь, цежу почти по слову, — хочу, чтоб до вас дошло.
Оружия вокруг еще много. Не поймет с первого раза — объясню доступно ещё раз десять.
— Что именно? — вырубив все эмоции из голоса, уточняет мужчина.
— Что я вас не выношу, — взяв себя в руки, отвечаю негромко.
Сколько раз он отбивал мою попытку протянуть ему руку?.. быть с ним рядом?.. Сколько пренебрежения он на меня вылил, прекрасно зная о моей симпатии?.. Сколько раз отсёк возможность сблизиться?..
А теперь, узнав, что я ношу его ребёнка, вдруг решил, что имеет право пользоваться этим телом для удовлетворения своих потребностей?!
Спасибо тебе, паук, что вытащил меня утром из его кровати. Боюсь, проснись мы вместе, мне бы снова голову отшибло, и я бы забыла, что любовью тут даже не пахнет.
Только словом «доступность».
Он решил, что теперь я доступна для него. Ему плевать на мои чувства.
И он не планирует менять своё отношение ко мне — он только что наглядно это продемонстрировал.
— Больше я вас к себе не подпущу, — предупреждаю Охотника.
Я не дам ему поставить на моём лбу клеймо «беру, когда хочу».
— У вас опять какое-то помутнение? Небо, а с вами действительно сложно, — коротко выдохнув, отзывается мужчина.
Серьезно? Он намерен и дальше оскорблять меня?
— Прочь из моего замка, — произношу напряженно.
— Мино, у любой глупости есть предел, — четко произносит мужчина.
— Как и у любого произвола, — киваю, соглашаясь. — Я повторяю вежливо: покиньте, пожалуйста, эту территорию. Немедленно.
— Вы исчезаете из моей кровати, неожиданно открывая портал, о котором вообще ничего не должны знать, затем пытаетесь выставить меня каким-то насильником, взявшим вас без вашего согласия, и после этого прогоняете так, будто я нанёс вам смертельное оскорбление своим появлением, — теперь и в голосе мужчины появляется напряжение.
— Вы оскорбляете меня одним своим присутствием! — цежу сквозь зубы.
— Мино, вы забываетесь! — повышает голос Охотник, а затем резко сокращает расстояние.
Пытаюсь отбиться от его рук, но терплю крах и оказываюсь буквально скрученной.
— Вам было хорошо этой ночью, так что здесь происходит? — суровым голосом спрашивает Рэн.
— Мне не было хорошо! Только моему телу! Потому что у него нет мозгов, и оно готово принимать любые ласки, — изворачиваясь, но так и не получая свободы, бросаю ему.