Мы направились к выходу, но я все-таки остановила мишку, потому что поцелуи, ласки, его слова – все это горело нерастраченным жаром где-то внизу живота.
– А как же крабовые котлетки и вино? – И мило, как могла, улыбнулась, а потом добавила: – А если я буду грязно приставать, ты ругаться не станешь, Ди-и-има? На нас же все равно не смотрят, вон квадратные головы поотворачивали, а я все еще зла на тебя за выходку в машине. – Покачала головой, коварно ухмыльнулась и оглянулась в поисках уютного укромного уголка. Здесь были колонны, столы, декоративные кусты, заборчик. О, заборчик… И даже зеленая стена: ни один папарацци не додумается тут снимать.
Я потянула Потапыча ближе к заборчику и прошептала на ушко:
– Хочешь услышать ответ, сделай меня счастливой сейчас. Хочу тебя. До стрясучки хочу. И черного хлеба хочу. Агрр… беременность – оказывается – это так круто! – я хрипло засмеялась в небо и, сев на мишку сверху, задрала платье почти до талии и потерлась немного промежностью о его восставшую плоть, что натянула брюки. – Я будто мир чувствую иначе, сильнее, ярче. Трахни меня, Дэми. Или тебе спеть, чтобы выпросить сладость? – Я подцепила пальчиком воротник рубашки, провела по краю, обрисовывая угол, процарапала вверх по сильной шее мужчины и с наслаждением запустила пальцы в его коротюсенькие волосы. Настоящий ежик. А еще говорит, что я колючка. – А то я могу спеть и даже на флейте сыграть.
Честно говоря, она по-настоящему несносная! Вытрясла мне душу разговорами, ошарашила страхами, насмешила предположениями, разозлила словами, которые я слышал и от Кати, озадачила практически невыполнимой задачей. А стоило мне задуматься о том, где в Нью-Йорке можно достать чёрных хлеб, который тут днём с огнём не сыщешь, заявила, что хочет секса.
Думал, что мне вот сейчас вообще не до него, но стоило бабочке заикнуться, как она счастлива, что беременна, как по мышцам разбежались острые импульсы, и в штанах стало тесно. Даже в глазах на миг потемнело от вожделения. Будто мне хотелось закрепить результат, добавить сперматозоидов, заклеймить, овладеть… Да я просто хотел её до трясучки, как пацан!
В кустах? У забора? Да хоть на столе в ресторане! Сейчас мне было всё равно, даже если бы нас снимали. Её слова о беременности, и у меня снесло крышу. Лишь пульсировали слова «моя, моя», растекались огненной рекой по груди, жгли вены, рвали сомнения. Я даже почти простил то, что не сказала «да», что шантажирует меня, манит возможным согласием, заставляет делать то, что хочет. Но я и так буду делать всё, что она скажет, потому что…