У нас с Максом есть свои микро-знаки, когда не нужно ничего говорить – каждый все понимает, потому малой почти сразу смотался в свою комнату.
А я поплелся за Евой, как привязанный.
Ее изгиб бедер, локоны темных волос, ее запах. Я впитывал в себя, хватал воздух губами и пытался держать себя в руках.
От волны горячего желания, приправленной волнением за жизнь колючки, возле двери в её спальню я едва устоял на ногах. Казалось, меня тянуло к Еве с каждой минутой всё сильнее, и это ещё больше усложняло мою и так непосильную задачу. Я знал, что нас попытаются убить.
Хилл, Дрэйк и Комаров. Дружба, которая помогла сколотить состояния. Деньги, которые превратили вчерашних друзей в кровных врагов. Врагов, не желающих, чтобы кто-то посторонний вмешивался в «семейные разборки».
Одно странно. Если Хилл забрал состояние Комара, зачем Дрэйку Ева? Есть что-то еще. То, что Сергей из-за эмоций упускает в своих размышлениях, а я не вижу, потому что нет нужной информации.
Заставлять детей подчиняться воле родителей, только ради какой-то эфемерной стабильности в многомиллиардных счетах? Как за такое можно платить несчастьем своих детей?
Я не понимал этого, как и не въезжал в критерии «справедливости» Комара. Эти трое закостенели в своём безумстве. Сколько для Сергея значила его справедливость, столько же для Дрэйка были важны деньги. Деньги, которые он считал своими. А что важнее всего для неуловимого Хилла?
Вот здесь и была нестыковка. Какие деньги у разоренной семьи Комаровых? Нахрена Еву заставляли выйти за Прэскота? Ничего не понимаю!
Олби был уверен, что Вилли ради наследства уже прикопал в саду своего папочку, но так ли это? А что, если старший-Хилл тоже где-то рядом и ведёт свою игру?
Главы семей похожи на сумасшедших шахматистов, засевших за многолетнюю партию тройного поля. И пешками служили собственные дети!
Ева захлопнула дверь перед моим носом. Обиделась. Я развернулся, махнул Коулу, что может быть свободен, и, усевшись на полу, вытянул перед собой ноги. Не было сил спорить с бабочкой, а объяснить всю правду я не мог, сам не до конца разобрался. Внутри разливались моря кислоты и реки лавы от ее упорства и отказа, но я терпел. Ради нее и нашего ребенка.
Я привалился плечами к двери и задумался.
Как же мне защитить своё счастье на этом поле, не зная, с какой стороны прилетит следующая мина? Кто сделает следующий ход?
Даже Комару нельзя доверять. Он показался мне безумным в своем желании наказать обидчиков. Все пресловутая справедливость!
Люди, возомнившие себя демиургами, словно греческие боги, которые тоже использовали собственных детей в войне между собой, не пойдут на открытую конфронтацию – это разорвёт город. Но легко пожертвуют отпрысками, чтобы сделать жизнь друг друга ещё ужаснее и невыносимее.