Мне нужно было пару минут, чтобы вдохнуть одиночества.
Я ворвалась в комнатку, что пропахла пудрой и старой обувью, и заперлась изнутри. Вжалась в угол и долго вдыхала горячий воздух, но не могла надышаться. Мне надоело быть сильной, притворяться, что все прекрасно. И я честно не знала, что делать дальше.
Не понимала, как идти дальше. Одной.
Почему мне не плевать, что Дэми я не нужна? Это, бля, больно.
Я его злила, намеренно подстегивала, а он, как всегда – выполнял работу. Даже в машину со мной не сел. Даже не подошел до концерта. Да и после...
Всю уверенность, что я весь день накапливала, заставляя себя делать глупости, смело одной песней и осознанием, что я остаюсь у разбитого корыта, вернее, сердца. Хорошо, что дальше выступали другие звезды, потому что я бы не смогла больше петь.
Наверное, чтобы сохранить хоть какие-то остатки моего имени мне придется согласиться на брак с Прэскотом. Ну что мне еще сделать, если мы с папой остались без гроша? Я должна помочь семье, а от Леонова ничего не хочу брать. Даже корочку хлеба не возьму. Чёрного, из России...
Кто-то грохнул в дверь. Я вздрогнула и помотала головой. Слезы душили, горло сковало спазмом, и я не могла даже сказать, чтобы меня не беспокоили. Куол видел, он должен доложить, что я переодеваюсь.
Отчаянно справляясь с дрожью, я подошла к диванчику и, скрутившись в калачик, подтянула к груди ноги. Мне нужна всего лишь минутка, и потом я буду снова сиять, вредничать и строить из себя стерву. Так надежнее не обжигаться.
Дверь затрещала от удара. Кто-то провернул ключ, скрипнул замок, но я не хотела никого видеть.
Кто бы там ни вламывался – мне все равно. Я хочу чтобы меня не трогали сейчас, потому накрылась руками и глухо, с надрывом, закричала:
– Оставьте меня! Я хочу побыть одна...
Сын набросился на меня с разбега, обнял так, как никогда прежде, и я грудью ощутил, как сильно бьётся его сердце. Даже слёзы на глазах выступили, и я их сморгнул: на работе же!
– Не смей жениться на Джонси! – неожиданно воскликнул Максимка.
Я отстранил сына и нахмурился:
– Что?
– Я сам на ней женюсь! – заявил он.
Я расхохотался от неожиданности и, покачав головой, напомнил:
– У нас с Евой будет малыш, парень. Твой братик или сестрёнка. Так что, хочешь или нет – тебе придётся искать себе другую колючку, эта уже моя!
– Она так не считает, – проворчал Макс и посмотрел на меня с неожиданной злостью. – Ей даже смотреть на тебя больно.
– С чего вдруг? – опешил я.