Папа, отступив немного, добавил:
– Да, как раньше, Ева, – он приподнял руку, словно хотел прикоснуться к моему лицу, но вместо этого еще отошел. Я знаю, он не готов пока. Для него это и так апокалипсис чувств, потому что мой самый близкий мужчина привык прятаться в свой черепаший домик. Наверное, ему так легче. Жить колючками внутрь, чтобы не ранить рядом стоящих. Я ведь такая же. Только прятать колючки я так и не научилась.
Согласилась на последнее платье, чтобы поскорее уйти из салона. Стащила с себя липкий атлас, не оценив толком модель. Надоело – не пофиг ли в каком выходить замуж? Мишка все равно порвет любую тряпку на своем пути, лишь бы добраться до сладенькой малинки.
Я покраснела от откровенной мысли, пока шла за папой к столику, а Коул и Рон семенили рядом, выискивая в толпе опасности.
Приходится постоянно быть под присмотром, но пока идет следствие, и угроза быть затоптанной в толпе фанатами не ушла – лучше слушаться. Хорошо хоть Дэми сегодня занят с Максом выбором костюмов, а то видеть жениха в роли телохранителя мне не нравится. У него тогда отрешенный взгляд, а мне нужен он целиком, внимательный и чуткий, а охраной пусть занимаются другие.
Мне резко захотелось к Дэми. Поругаться, пообниматься, получить два-три ярких оргазма и уснуть в его надежных объятиях.
Последнее время просыпаюсь и щупаю постель, чтобы убедиться, что он в моей жизни надолго. Навсегда.
– Ева, ты уверена, что мы можем поговорить? – папа подставил мне стул и, обойдя осторожно стол, сел напротив. Он выбрал уютное место в нише, где другие посетители были от нас на большом расстоянии. Можно было общаться и не бояться, что тебя услышит полгорода.
– Конечно, а что тебя не устраивает? Одета вроде по статусу дочери олигарха, тебя не позорю. Вести себя буду прилично, слово даю.
– Да это тут причем? – Папа откинулся на спинку стула и знакомо сжал челюсть.
– Я ведь всегда тебя не устраивала. Одевалась слишком развратно. Безвкусно, кажется, так ты говорил?
– Ева, – отец сложил ладони домиком и уставился на солонку, – это твоя жизнь. Не мне решать, как тебе одеваться. Можешь хоть голая ходить.
Из окна ласково проливалось дневное солнце, и я заулыбалась прохожему пареньку через стекло. Он нес букет цветов, и его взгляд был полон счастья и любви.
– Папа, скажи, – я перевела взгляд на притихшего отца. – Как это любить всю жизнь?
Он вскинул голову и сузил глаза.
– Ева…
– Не хочешь, не будем об этом, – я пожала плечами и сложила руки на груди, защищаясь от ожидаемых нападок. Наверное, это просто привычка.