И резко наклонилась, чтобы вернуть штаны на место.
Только потом до меня дошло, что Артур стоит сзади и мой наклон выглядел для него очень живописно.
Блин!
Я чувствую, что краснею. Просто заливаюсь краской по самые брови.
Краем глаза смотрю на Артура. А ему хоть бы что! Стоит, не шевелится. Держит перед собой спортивную сумку. Странная какая-то у него поза…
Но и у меня не лучше! Я вцепилась в штаны, боюсь их отпускать. Шнурку на талии больше не доверяю — он в любую секунду может развязаться.
Неловкая пауза длится… не знаю, сколько. Наверное, всего несколько секунд. Но кажется, что вечность.
— Открывай дверь, — произносит Артур.
Каким-то деревянным голосом.
— Мог бы помочь, — бурчу я. — Например, поднять ключи…
— Сама справишься.
Грубиян! Стоит, держит свою дурацкую сумку… Нет бы помочь девушке в трудной ситуации.
Но упрашивать его я не собираюсь. Сама справлюсь.
Придерживая штаны, я поднимаю с пола ключи, открываю дверь и вхожу. Артур копается на лестничной клетке. Поднимает мою сумочку. Как-то слишком долго.
Но все же он входит вслед за мной.
И сразу начинает командовать.
— Быстро в душ. В горячий!
Сама бы я ни за что не догадалась! Опять он обращается со мной, как с малым ребенком. Реально бесит.
— Может, еще спинку потрешь? — язвительно спрашиваю я.
— Нет, — отвечает он.
Идет к пограничной двери, поворачивает торчащий в двери ключ и удаляется к себе.
— Принесу мед и шерстяные носки, — слышу я его удаляющийся голос.
И закрываюсь в ванной.
Когда я выхожу, согревшаяся, распаренная и красная, как рак, Артур хозяйничает на моей кухне. Он уже заварил чай, поставил на стол мед, еще и каких-то котлет притащил. В контейнере.
— Котлеты с медом? — улыбаюсь я.
— И с шерстяными носками.
Артур кивает на носки, лежащие на стуле.
— Шерсть не люблю. Обойдусь без них.
— Надевай носки! И пей чай.
— Я же вспотею. Тебе нравятся потные женщины?
— Ты не женщина, — выдает Арту.
— Кто я по-твоему?
— Мелкая вредная коза.
Он произносит это как-то ласково. Я даже не сильно обижаюсь.
Иду в комнату, надеваю хлопчатобумажные гольфы, и уж поверх них натягиваю носки Артура. Они огромные, как валенки. Слетают с моих ног. Ходить я в них не смогу. Но сидеть вполне.
— И куда ты ходишь в шерстяных носках? — спрашиваю я, сидя на стуле и вытянув ноги.
— Никуда, — отзывается Артур.
И наливает мне чай.
— Тогда зачем они тебе?
— Их мама связала, — произносит он каким-то странным глухим голосом.
— А где она живет? В нашем городке?
Он молчит. А потом отвечает еще более глухо:
— Она умерла.
— Ох! — вырывается у меня.
Горло сдавливает спазм, на глаза наворачивается слезы.