— Кто бы говорил! Пианист — не пианист. Где твои записи, концерты, презентации? — он прищурился и, спрятав темно-карамельный взгляд за ресницами, отбросил густую прядь волос с высокого лба, но она спружинила и легла на место. Егор отпустил модные строгие усы и аккуратную короткую бородку, отчего на вид стал старше своего возраста. Он был одиноким волком в нашей семье: никогда не признавался, чем увлекается и как зарабатывает себе на жизнь. Скитался по городам, мотался на мотыке и пропивал молодость. Хотя не мне его судить: сам таким был в двадцать с хвостиком.
— Да, — попытался я сгладить напряжение между нами, — может, я и не играю, но посвятил свою жизнь музыке. Потому что преподавать тоже интересно, — я оглянулся на дом. Он сам приехал или с Ириной? Хотелось верить, что первое, а если последнее, я надеялся, что Настя еще спит, и они не столкнутся.
— Я к маме приехал, а дома ее не застал. Зато в твоей спальне кралечка так сладко посапывает. Попка у нее что надо-о-о, — он растянул лыбу и сладко облизнулся. И это мой брат? Ах, да, он самый. Неисправимый пошляк и дебошир, за свои двадцать три насобирал целый букет шрамов. Дрался, дерется и будет драться, потому что жизнь, таких как он, не меняет.
Егор отбросил в сторону бычок и достал из кармана смартфон.
— Если ты сделал хоть одно фото, — прошипел я сквозь зубы, — я тебя урою, — и, отпустив взволнованного Джека, подошел к Егору вплотную. Если бы взгляд умел резать, то на лице у брата появились бы новые шрамы.
— Да у тебя кишка тонка, — фыркнул он и непринужденно заскролил экран. — Сам не смог с бывшей за стол сесть на семейном празднике, а мне угрожаешь лопатой? Ты трус, Санёк, любимый мамин сыночек, гроза девичьих сердец Академии и не-пианист. Не переживай, братишка, не снимал я аппетитную задницу, у меня своя есть, больно надо. Так что не парься, — он повернул голову, и я заметил, что в ушах появились новые гвоздики. Неформал во всей красе, как он еще в тату салоне не завис, чтобы разукрасить себя с ног до головы.
— Ну, удачи тебе с твоей задницей, — я понял, что еще немного, и Егор не уедет отсюда без синяков, потому решил пойти к дому и избавиться от его общества. Меня сейчас больше волновала Настя, чем собственное достоинство и запятнанная репутация.
— Что ж она тебе сделала такого, что ты решил ноги вытереть?
— Кто? — я замер на крыльце и оглянулся.
— Ира, — бросил жестко Егор. — Она ведь страдала из-за тебя, боялась сюда приезжать, через себя переступила, а ты плюнул в душу и свалил. Я тебя, Санёк, поддерживал, когда ты женился, любой твой выбор принимал. Блядь, да и все остальные принимали. А ты! Не сошлись характерами, и вот такая ненависть? Да врешь и уши не прячешь!