Как я соскучился. До колик в животе, до взрыва между ребрами. Только бы с ней и ребенком все было в порядке. Это я виноват, что она себя довела до такой слабости, наверное, ничего не ела: плечи торчали узловатыми углами, ключица выпирала, а подбородок заострился.
За мной вышел Женя, паренек, что пел с ней, и я всю песню мечтал разукрасить ему морду, потому что ревновал, как конченный придурок.
— Александр Олегович, — позвал студент и стушевался от моего убийственного взгляда. — Настина одежда, — он приподнял в руках вещи и побежал со мной на первый этаж.
— Поедешь с ней? — спросил я, осторожно укладывая Настю на заднее сидение.
Парень отступил.
— Нет, меня ребята ждут, да и еще дела есть. Настя плохо себя чувствовала до концерта, да и всю неделю ходила сонная и бледная.
— Спасибо, — я благодарно улыбнулся ему и повернулся к Чудаковой.
Девушка приоткрыла веки и туманно изучала мое лицо. Я не удержался и погладил ее по бледной и прохладной щеке, а она резко отвернулась и прошипела:
— Не прикасайся.
Как мне это знакомо. Ладно, она может злиться сколько захочет, только бы ей стало лучше. А я потерплю.
— Извини, — я убрал руку и выровнялся. — Но в больницу ты поедешь. Можешь не общаться, если так неприятно мое общество.
Я захлопнул пассажирскую дверь и сел на место водителя.
Не бросать взгляды в зеркало заднего вида было крайне сложно. Настя сидела, отвернувшись и прижавшись щекой к стеклу, потому я украдкой наблюдал за ней, чтобы не дай Бог не стало хуже.
Полчаса шероховатой тишины, но я был счастлив. Не знаю, это трудно объяснить, но рад просто ее видеть, слышать приятный запах кожи, чувствовать порывистое дыхание в метре за спиной. Пусть сердиться, ей все можно.
В частой клинике пахло булочками и какао. Навстречу вышла молоденькая медсестра в белоснежном коротком халатике. Теперь я понимаю, почему друг до сих пор не женился.
— Давид Рустамович ждет, — девушка повела нас по светлому коридору и приоткрыла дверь в просторный кабинет.
Настя шла осторожно и держалась подальше от меня, я не настаивал на помощи, но готов был поймать в любую секунду. В прочем, ничего не поменялось с первого похода в больницу, с той разницей, что сейчас я знаю, зачем мы сюда пришли.
— Саша? О, заходите, — Давид растянул красивые полные губы и показал нам нитку ухоженных зубов. — Мамочки, — он прищурился, спрятав синие глазища, — Саша, если ты ее обидишь, я заберу себе и не отдам! — он сплел пальцы перед собой и подмигнул Насте. — Это же надо, как природа исхитрилась и создала такое чудо, — он дернул спиральку волос, но девушка не насторожилась, а улыбнулась ему в ответ. — Настоящие же! М… — он завоевал ее доверие с первых секунд, взглядом попросил Настю сесть, и она послушалась.