Жаль только, что отец уже не с нами.
Вспомнив, что не попаду, скорее всего, на концерт к Алексею, решил перезвонить ему завтра и извиниться. Надеюсь, что ничего особенного я не пропущу. На субботний концерт я тоже не попал, занят был сдачами четвертого курса. После бурного завершения учебного полугодия домашний уют и покой — самое то, что мне нужно, и переться через весь город на праздник совсем не было желания.
Улыбнулся мимо воли. Я-таки поставил Чудаковой одиннадцать несмотря на то, что она так и не появилась на последнем занятии. Горовая слезно просила войти в положение студентки, мол, Настя очень старается, но не может на этой неделе попасть ко мне — свалилась в простудой. Ладно. Поверю. Перед праздниками я добрый, пусть учится, но с нового года спрошу с нее. Будет она у меня писать аранжировки еще круче, чем пишет сейчас. Собираюсь ее не просто погонять по учебной программе, но и копнуть намного глубже, чтобы пищала, но не смела пропускать мои уроки. Я ведь проверил ее работу на плагиат и ничего не нашел даже близко похожего. И, кажется, уже на память выучил вычурные аккордовые последовательности на грани невообразимых и шокирующих сочетаний, но таких вкусных, что я не мог это просто так замять. Она же вокалистка? Вокалистка. Так пусть теперь эту сложную песню сама и поет. Устрою я ей весеннюю сдачу третьего семестра на полную катушку.
Дверь распахнулась, и в гостиную шумно ввалился Сергей, обвешанный пакетами, — муж сестры, а за ним, растягивая широкую белозубую улыбку, шел мой младший брат — Егор — за руку с…
Я на секунду застыл оловянным солдатиком, потому что не поверил своим глазам.
Ирина. Бывшая. Та, что выдрала душу и растоптала ее, как будто я сорняк.
Не здороваясь с родственниками, я ушел на второй этаж и уткнулся лбом в окно коридора. Что? Она? Здесь? Забыла?!
Пальцы трясло, будто я контуженный. Из-за этой твари я и провалил большой концерт. Тогда так же тряслись руки, я ни один пассаж не мог вырулить. Сбивался и начинал заново, как школьник. Я слышал смех в зале, а потом вой, почти лающий, хриплый. Из-за шума и дыры в груди после развода я просто не смог играть. Встал, поклонился и дал себе слово никогда больше не садиться за инструмент.
Время шло, я смирился с пригретым местом учителя по аранжировке и радовался, что меня не трогают и не заставляют играть. Везло. Но вот в этом году на директора что-то нашло и он внезапно вспомнил, что я еще и пианист.
Но бывшая… Неужели за пять лет я так и не очистился от нее?
Под ребрами глухо колотилось сердце, и появилось стойкое желание сбежать отсюда.