— В класс иди, — спокойно сказал мне Гроза и свел густые черные брови. — Только попробуй сбежать, Настя, семестровую не поставлю.
— Да пожалуйста! — я развернулась и пошла по лестнице вниз. Рыдала на ходу, как больная, а возле «Буффи» споткнулась и чуть не полетела головой в угол. Кто-то дернул меня за локоть и притянул к себе.
— Чудакова, хватит чудить, — Саша неласково потащил меня по коридору. — Что вы с Якиной не поделили?
Тебя! Хотелось закричать, но я только скрипела зубами и рычала от пульсирующей боли в локте.
— Отпусти…те…
— Да, конечно, — возле класса он отступил и тише добавил: — Извини. Настя, ты же талантливая девочка, не загуби учебу из-за ограниченной девицы. Якина — паршивая овца, с нее шерсти клок, но ты же дружишь с головой, вон какую аранжировку написала, я до сих пор ее помню! Зачем все это устроила? Возьми себя в руки.
Я смотрела на него во все глаза и понимала, что должна признаться, должна сказать, кто перед ним стоит. Но так обидно было, что не узнал. До острой боли в груди и остановки дыхания.
Вот бы мне сил просто крикнуть ему в лицо: «Я — Малинка! Я! Что ж ты, дурак, такой слепой?!». Но не получалось, слова будто застряли в горле битым стеклом и не выходили наружу.
В классе оказалось душно, а после драки меня вообще бросило в жар. Я не знала, куда мне деться от пронзительного взгляда учителя, от его запаха, от его тепла, что передавалось моему телу даже на расстоянии. Пришлось скинуть пальто и стянуть свитер, отчего волосы распушились еще сильней.
— Садись, — мягко попросил Гроза и подвинул к фортепиано еще один стул.
Я размотала шарф и бросила его в угол инструмента. Он скрутился змейкой и замер. Саша проследил взглядом и немного вздрогнул. О, да, мой прошлый шарф помнит, значит, а меня — нет? Я ему устрою веселенький урок, пусть не думает, что будет легко.
— Отошла немного? — спросил учитель осторожно и открыл крышку пианино.
Я закивала активно. Сейчас я ему покажу, какая у меня форма.
— Покажешь, что ты умеешь?
— А как же!
И то, что я сыграла ввело его в ступор. Он долго молчал, а потом проговорил, немного хрипловато:
— А что-то кроме «Собачьего вальса» умеешь?
— Конечно! «Мурку». Сыграть?
Саша отстранился и сложил руки на груди.
— Зачем паясничаешь? Ты свое-то сыграть можешь?
— Нет, — я специально понизила голос, чтобы ему сложнее было опознать во мне Малинку. — Я украла «Вечную любовь», скатала из сети. Вот так вот, дорогой учитель. Выгоняйте меня.
— Смешная, — заулыбался Гроза и стянул с верхней крышки пианино лист с нотами. — Можно подумать, я не проверил.