Брангард опять покосился на дверь, поморщился. Хольм тоже понимал, что Коты далеко не ушли, а слух у них не хуже, чем у него самого чутье, так что лишнего брат не скажет. И правда, Брангард лишь миг помедлил, а потом обнял Хольма, стиснув так, что пальцы впились в плечи, и еле слышно шепнул в самое ухо:
— Я тебя вытащу, слышишь? Потерпи, Хольм. Что бы ни говорили, что бы ни делали — терпи. Я приду.
— Нет! — выдохнул Хольм в ответ, но Брангард уже отпустил его и стремительно отпрянул, а потом и вовсе вышел из комнаты.
Оба Кота тут же вернулись, и старший из них кивком указал на дверь.
Пожав плечами, Хольм пошел впереди, чувствуя, как спину сверлят неприязненные взгляды воинов-Рысей. Дворец выглядел странно пустым и тихим, хотя обычно на рассвете жизнь уже кипит. И это, пожалуй, было хорошо, Хольм на такое даже не надеялся. Ему сейчас никого не хотелось видеть. Брангард и так все сказал, а отец… Он не пришел. Разве что сейчас ждет во дворе, но там придется прощаться наспех и тоже без лишних слов. Да и что им сказать друг другу? Как бы ни повернулось дело, вряд ли Хольм вернется домой, а значит, для семьи и клана он отрезанный ломоть. Может, оно и к лучшему? Нет изгоя — нет пятна, марающего честь Волков.
Первым, что бросилось ему в глаза во дворе, были носилки. Добротные, застеленные несколькими меховыми и шерстяными одеялами. Лестана лежала на них, укрытая тонким покрывалом, и ее фигурка тонула в мягкой постели, так что лица не было видно, только серебро волос блестело в лучах едва вставшего солнца. Она не повернулась к нему, а когда Хольм сам подался в ту сторону, ему в спину уперся кончик меча в ножнах и подошедший Ивар процедил:
— Даже не думай. Клетка ждет на корабле, до реки поедешь верхом, но к сестре приблизиться я тебе не дам. Ни сейчас, ни потом. Даже не смотри в ее сторону, ублюдок.
Хольм стиснул зубы и промолчал. Глубоко вдохнул, старательно сдерживая ярость… Дождался, когда рассеется алый туман, затянувший все перед глазами. И посмотрел на крыльцо, куда только что вышли отец и Сигрун.
Мачеха так и осталась у двери, а отец сбежал во двор, широкими шагами подошел к Хольму, едва не спихнув с дороги Ивара, и обнял его, как перед этим Брангард. Стиснул в железных объятиях до боли и тут же отстранился. Вгляделся в лицо, шевельнул губами, словно хотел сказать что-то, но лишь беспомощно махнул рукой.
— Это не я, — уронил Хольм, хотя только что клялся про себя, что не заговорит первым.
— Сбереги тебя Луна, — выдохнул отец и посмотрел снова долгим взглядом, будто видел Хольма в первый раз.