Кайса крепче сжала ее руку, и Лестане наконец-то стало страшно. Потому что Хольм не нападал, он лишь прикрывался щитом с выпуклой бляхой, и бока у этого щита были уже изрядно посечены. Почему он не атакует в ответ? Чего ждет?! Неужели Росомаха настолько сильнее?
Лестана закусила губу, чувствуя, как быстрее бьется сердце. Вокруг стыло тяжелое молчание, толпа затаила дыхание, как единый человек. Она посмотрела на Брангарда и разглядела, как по щеке молодого Волка от виска ползет прозрачная капля пота… Напряженный, как струна, Брангард не отрывал взгляда от боя. И когда его лицо исказилось, Лестана не сразу поняла — почему, а потом толпа вокруг снова ахнула единым голосом:
— Хо-о-ольм…
Краешком глаза Лестана только успела увидеть, что один из клинков Росомахи взлетает вверх по какой-то странной неправильной дуге. И как в эту прореху стальной паутины, что ткали оба клинка одновременно, врывается меч Хольма, страшным коротким ударом опускаясь на открывшийся бок противника. Невозможно быстро, словно не Волк до этого все время пятился и прикрывался.
«Один удар… — через накатившую дурноту подумала Лестана, не в силах отвести взгляд от кровавого пятна на песке. И от того, как медленно разворачивается и падает поверх этого пятна соперник Хольма, не переставая истекать кровью из жуткой раны. — Он выдержал десятки ударов, если не сотни. И сам ударил в ответ всего один раз… Так вот как это бывает. Один миг — и все!»
— Хольм! Хольм! Хо-о-о-о-льм! — орали вокруг, срываясь на вой, визг и рычание.
Лестану замутило. Она стояла так близко от круга, что горячий запах крови достиг ее и словно опустился на кожу, липкий и мерзкий.
Хольм оглядел вопящую толпу с тем же точно выражением лица, с которым пустил свою победную стрелу. Холодным, сосредоточенным, усталым, как после тяжелой неприятной работы… Словно не победил, а проиграл, только все вокруг до сих пор этого так и не поняли.
На Росомаху он даже не посмотрел. Только перешагнул один из мечей, лежащих на песке, чуть более длинным, чем другие, шагом. Так же спокойно покинул круг и пошел к Брангарду. Лестана видела и слышала, как с каждым его шагом толпа затихала, будто насторожившись, и когда до нее, Лестаны оставалось три-четыре шага, а до Брангарда — всего один, Хольм остановился. Посмотрел в бледное лицо брата так, что Лестану пронзила непонятная жалость к ним обоим, и тихо уронил:
— Прости. Нехорошо вышло. Поговорить нужно прямо сейчас.
— Живой… дурень! — выдохнул Брангард и перепрыгнул этот разделяющий их шаг, стиснув Хольма в объятиях.