Лошадь сама утыкается в тупик, заканчивающийся красивым греческим храмом. Словно во сне, Деметрий поднимается по ступеням. Большой полутемный зал с колоннами весь в дыму от благовоний. Деметрий осторожно ступает по каменному полу. В центре у алтаря его встречает жрица – совсем юная девушка в белой тунике.
– Добро пожаловать в лоно богини Атаргатис! Вашей семейной богини, император! – кланяется она гостю.
Деметрий вздрагивает, как от удара:
– Не называй меня так…
Жрица еще раз кланяется и молча удаляется.
Деметрий проходит к алтарю и в изумлении застывает: на огромной мозаике, занимающей всю стену позади алтаря, изображена богиня в колеснице, запряженной двумя львами. Женщина, одетая в хитон и гиматию, прижимает правую руку к груди, а левую – к бедру. Позади колесницы жрец, очень напоминающий дикарей огурча, возжигает ритуальную курильницу. Сверху изображены солнце в виде головы Гелиоса, полумесяц и звезда, а снизу – огромный крокодил… Но самое главное – лик богини поразительно похож на лицо Родогуны.
Деметрий с рыданиями падает на колени.
– Родогуна… Любовь моя… Прости… – по щекам Деметрия текут слезы. – Нет. Я не отрекусь. Памятью предков, твоей памятью… – исступленно шепчет он. – Прощай!
Вдруг слышны крики. Прямо на Деметрия выбегает жрица.
– Они пришли? – спрашивает он спокойно и встает с колен.
– Да… Скажи, это конец для нас всех? – плачет девушка.
– Нет. Иначе зачем все это строили? Чтобы предать за одно мгновение? Нет. Ты и сестры – молитесь Атаргатис. Она обязательно придет. Я знаю! – Деметрий вытирает слезу со щеки девушки и идет сквозь дым курилен в сторону огромного пятна света.
4
Деметрия тащат мимо толпы людей, которую согнали по приказу Галикеша. Многие смотрят на пленника с сочувствием. Площадь перед цитаделью уже успели очистить от трупов, и теперь здесь стоят лишь скамья и колодки. Да еще табурет, на котором уже изрядно нетрезвый Галикеш в окружении своих людей встречает сирийского царя.
– Ну что? Созрел, мой высокородный друг? – отхлебывает парфянин из кубка, в который виночерпий не забывает доливать вина.
– Я не отрекусь! – Деметрий старается сохранять самообладание, пока его заковывают в колодки.
Галикеш вскакивает с табурета и, покачиваясь, подходит к нему:
– Ты хитрый, и это хорошо известно, но смелостью вроде никогда не отличался. Мои люди рассказали, как ты скулил перед казнью в Нисе. Так в чем дело, грек? Что изменилось?
– Страшно терять жизнь, когда она не нужна никому, кроме тебя, но не страшно, когда она становится платой за нечто более важное… Любовь! – Деметрий мечтательно улыбается. – А что может быть важнее в этом мире?