– Они всегда так нажираются? – вглядываясь в сумерки, обращается Чжан Цянь к Ганю.
– Император ежегодно дарит шаньюю с десяток тысяч диней рисового вина. Многие спиваются. Кто-то даже не ради добычи ходит в караване, а ради попойки, – бывший слуга хорошо информирован. За прошедшие десять лет Ганю трижды доводилось сопровождать караван на запад.
– А старший кто?
– Сотник Ундэр… Но он валяется уже, скорее всего…
Чжан Цянь поворачиваясь к Ганю боком, командует:
– Бей по шее. Сильно! Но только не сломай.
– Не понял! – удивляется Гань.
– Сейчас поймешь!
2
Лишь недавно Дэ Мин был бесправным пленником, в чьи обязанности входило собирать сухой кизяк для отопления юрты одного из хуннских князьков, без всякой надежды на будущее. И может быть, через год или два его голову также занесли бы в ворота другие игроки в надежде сохранить свою жалкую жизнь раба. А теперь он сидит и попивает рисовое вино, играя в кости с воинами. Да, в Поднебесную ему возврата нет. Но кто сказал, что весь мир должен сводиться к империи Хань? Вот он уже добрался до новых земель. И, в отличие от глупого Цяня, не с колодкой на шее, а верхом на коне. Кто знает свою судьбу?
– Только дурак в своей жизни не меняет мнение, – пытается донести Дэ Мин мудрость китайского философа до своих хмельных сотоварищей. Степняки с трудом понимают ханьца, но алкоголь явно смещает границы.
Вдруг игроки слышат крики, которые доносятся со стороны клеток. Вслед за остальными Дэ Мин вскакивает и, пошатываясь, идет в зловонный угол площади. Туда же движется патруль местных воинов – рослых бородатых копейщиков в кольчугах.
Дэ Мин светит факелом внутрь и видит картину: в дальнем углу клетки лежит Чжан Цянь, покрытый испариной, весь в дерьме и с синей опухшей шеей, в другом жмутся остальные узники клетки.
– Что здесь происходит? – коверкая слова, на хуннском спрашивает Дэ Мин.
– Это моровая язва, – по-китайски обращаясь к Дэ Мину, отвечает Гань. И тут же сообщает эту новость хунну, последовавшим за Дэ Мином. – Его на привале укусил суслик. Его надо срочно вынести за городские стены…
Хунну в ужасе шарахаются от клетки.
– Какой суслик? Что ты несешь? – не понимает Дэ Мин.
– Обычный, – пожимает плечами Гань. – Если бы мы их не ловили и не пили кровь, давно бы сдохли от этого поганого риса.
Хунну, энергично жестикулируя, переговариваются с местными. Один из них уверенным движением открывает клетку.
– Что ты делаешь? – Дэ Мин пытается его остановить и получает увесистый пинок от стражника, не понимающего речь китайца.
Дверь уже открыта. Внезапно оживший Цянь хватает за голову склонившегося над ним парканца и резким движением сворачивает ему шею. Гань бросается в ноги другому патрульному, сбивает с ног, вырывает пику, всаживает тому в живот и выбирается наружу. За ним на волю вырываются другие рабы. Около клеток закипает бой. У пленников количественный перевес – они гибнут от палашей пьяных и плохо координированных хунну, но давят их, отбирая оружие. Один из патрульных успевает дать пронзительный свисток. На стене повсюду вспыхивают факелы. Слышны крики и лязг оружия. Пленные успевают обежать все клетки и отворить их, пользуясь ключами убитого стражника. На площади образуется круг из голодных, озлобленных узников с отобранными мечами и копьями, против которых из переулков выступают воины Парканы.