– Императорский бунчук! Как он оказался у тебя? И почему ты столько времени молчал? – от волнения кровь приливает к лицу Чжан Цяня. Сколько раз он думал, что скажет в свое оправдание императору, если ему доведется вернуться на родину. Как смыть позор от потери знака посольского статуса? И вот, оказывается, этот дикарь десять лет прятал бунчук под своей грязной рубахой.
– Если бы я не забрал его с твоего тела в тот день, – словно читая мысли Чжан Цяня, отвечает Гань, – давно какая-нибудь баба в юрте отгоняла бы им мух со своего спящего пьяного мужа.
3
На спуске в долину Гань деликатно оттесняет коня Чжан Цяня от Млады и жестом показывает, что надо поговорить.
– Может, скажешь уже, вождь, куда мы путь держим? – негромко спрашивает он. – Ни слова за несколько дней!
– За десять лет я разучился доверять свои мысли языку. Разучился быть свободным. Так хотел, а разучился… А еще я боюсь. Совсем недавно совершал безумные поступки, а теперь смотрю на вас и боюсь… Потерять боюсь… – признается Чжан Цянь.
– О великий Тенгри, что с тобой? – Гань переходит на шепот. – Я уже говорил, что женщина тебя до добра не доведет. Ты сейчас похож на пикирующего беркута!
– Интересно, чем же так плох пикирующий беркут? – улыбается ханец.
– А тем, что видит только добычу. Нет ничего проще его подстрелить! Очнись!
Чжан Цянь с удивлением смотрит на своего спутника.
– Вот скажи, Гань, ты когда-нибудь любил? Я ведь даже не знаю… У тебя в степи была жена, дети?
– Три жены. Детей восемь… Нет, постой, девять! – задумавшись, поправляется Гань. – В хуннском языке нет такого слова, как любовь. Есть выражение «делать потомство»… Даже со шлюхой ты вынужден употреблять эту фразу, если, конечно, не знаешь другого языка…
– Когда не знаешь слов, нечем познавать людей… – задумчиво произносит Чжан Цянь.
– Опять умничаешь, вождь? Опять слова этого старца?
– Да. Ты прав. Эти мудрые слова оставил нам Конфуций. А почему ты называешь меня этим странным словом «вождь»?
– А как? Хозяин? Или по имени? – пускается в рассуждения Гань. – Нет, по имени я точно не привык…
– Ладно, ладно. Вождь так вождь. Смешно, конечно… – добродушно соглашается Чжан Цянь.
К беседующим мужчинам подъезжает Млада.
– Я не помешаю?
– Нет, нет… – смутившись, отвечает Чжан Цянь, на что Гань коротко хмыкает.
– Они хотят спуститься, и это займет время. Ночью тут небезопасно, много лихого люда, говорят. Они хотят остановиться во дворе какого-то местного, он прямо у склона… – указывает Млада на торговцев.
Чжан Цянь молча кивает головой и пристально смотрит на Младу. Гань ухмыляется.