Да, он пришёл. Но это ничего не меняет, потому что я теперь другая. Когда он узнает мою тайну, возненавидит.
Ощутив тёплые объятия со спины, невольно зажмуриваюсь и всхлипываю. Слышу звук запираемых дверей и мысленно благодарю понятливую Габель за эти минуты последнего прощания. Хочу насладиться Тагелом, его теплом и ароматом на долгие годы одиночества.
— Я буду скучать, — трусь щекой о мягкую ткань плаща.
— Нет, не будешь, — возражает он и сильнее стискивает кольцо рук. — Я уважаю твоё желание править и даю тебе время днём. А ночью ты будешь со мной.
— Как раз это и не получится, — кривлюсь и, развернувшись в его объятиях, вываливаю на него жуткую правду: — Я теперь уродлива, Тагел. Ты. не захочешь меня!
— Не могу себе представить такой ситуации.
Он прижимает меня своим телом к перилам, и даже сквозь три слоя юбок я чувствую возбуждение мужчины. Осознать, что Тагел здесь и желает меня, оказывается ещё больнее, чем я думала. Не в силах медленно рвать своё сердце на куски, я выпаливаю:
— Иен Огаут, после того дня я каждую ночь превращаюсь в отвратительное чудище…
— Ум-м. — Он касается кожи моей щеки тёплыми губами, и я понимаю, что маски на мужчине уже нет. — Я бы посмотрел на это.
— Тебе недолго ждать, — отвечаю ему в губы, мечтая впиться в них страстным поцелуем. Впитать вкус любимого мужчины, вобрать его в себя как можно больше. В последний раз.
— Скоро полночь.
Тагел целует меня. Жадно, со всем пылом, проникает горячим языком меж губ, исследует мой рот. Владеет мной всецело, пробираясь в мои мысли и желания, становясь смыслом моей жизни. Время тянется сладостно долго и пролетает как один миг. Я хочу остановить его, но понимаю, что тогда закончится и жизнь. Могу лишь запомнить, впитать и запечатлеть это невероятное головокружение в памяти.
Я так растекаюсь в наслаждении, что не сразу понимаю, что иен отстраняется. Мысли мои путаются, кожа становится нестерпимо чувствительной, а зрение и слух невероятно острыми. Как всегда перед наступлением полночи. Скоро я покажу своё уродство любимому, и он навсегда отвернётся от меня.
Проклятье!
— Как твоё настоящее имя, воин? — шепчет Тагел.
— Саша.
Я успеваю назвать его прежде, чем меня накрывает первой обжигающей волной превращения. Сейчас оно проходит легче, но всё же весьма болезненно. Суставы будто выкручивают из тела, а вместо них втыкают острые раскалённые спицы. Я извиваюсь кольцами, зная, что уже стала огромной, покрытой страшными пупырчатыми чешуйками змеёй с четырьмя лапами.
— Глазам не верю, — отшатывается Тагел, и я готова завыть от отчаяния, но тварь, в которую я превращаюсь каждую ночь, издаёт лишь тихое шипение. Иен восторженно восклицает: — Ты не воин. Ты — дракон!