— Папа! — закричала я и рванулась к нему.
Кинулась на шею, судорожно цепляясь руками за одежду. Не выдержав моего напора, он рухнул на колени. А я так и осталась висеть у него на шее. Оторвать сейчас меня от папы не смог бы никто. Обвив крепкую шею руками, я уткнулась лицом ему в грудь, не веря своему счастью.
— Папочка, милый! — шептала я сквозь слезы, застилающие глаза.
Сжимая в объятиях единственного любимого мною человека, я забыла, как дышать, от счастья. Слезы потоком бежали из глаз, а из горла вырывались судорожные всхлипы. Никогда раньше я не плакала от радости, а сейчас не могла остановиться.
Гладила его по коротким волосам и лишь сильнее зарывалась лицом в одежду. Приехал! Нашел! Облегчение окатило приятной волной, и я улыбалась, роняя слезы. Крепкие руки, как в детстве, баюкали и поглаживали меня по спине.
— Ну, милая, не стоит. Все хорошо. Уже все хорошо.
От его ласковых и успокаивающих слов в душе поселилась весна. И с каждой секундой в родных объятьях холод отступал и жизнь возвращала краски. С трудом оторвавшись, посмотрела на него внимательно и тут же нахмурилась.
— Ты в порядке? Что они с тобой сделали? — мой голос охрип от волнения.
— Он в порядке, — ответил за него Севал. — Ему нужно отдохнуть. Увидитесь позже, — холодно отрезал он.
— Нет, — заорала я, вскакивая и цепляясь за отца. — Не смей …
Закончить я не успела: рот грубо закрыла широкая ладонь Севала. Перекосившееся словно от жуткой боли лицо приблизилось ко мне. Ноздри раздувались, и, теперь уже не желтые, а светло-карие глаза прожигали насквозь.
— Том, — позвал он хриплым голосом, не отводя от меня разъяренного взгляда. — Закрой ей рот и запри в моих комнатах. Не выпускать!
Я вертела головой, пытаясь укусить его за ладонь, и усиленно брыкалась.
— Рини, — позвал меня папа.
Удерживаемый парой мужчин, с перекошенным от злости лицом, он на удивление спокойно произнес:
— Не нужно. Мы увидимся с тобой позже. Обещаю.
Знакомый тон, с которым нельзя было спорить, остудил мой пыл, и я прекратила попытки вырваться. Молча кивнула и с тоской посмотрела на спину отца, которого уводили внутрь. Сердце тисками сдавило плохое предчувствие. Если этот выродок хоть что-нибудь сделает с моим папой, я его убью.
— Смотрю на тебя и радуюсь, что я не Севал, — хмыкнул Том. — Таким взглядом можно и убить. Сама пойдешь или придется тащить?
Его неуместная веселость и равнодушие еще сильнее разозлили меня.
— Сама, — рявкнула я, вырывая руку.
Следующие несколько часов я металась по комнатам Севала не в силах успокоиться. Неоднократно делала попытки вырваться наружу. И каждый раз безуспешно. Дверь была накрепко закрыта, о чем стоявший в коридоре Том не забывал мне сообщать. Яростно стукнув по ней в очередной раз, я без сил осела на пол.