Я слушала мужчину, держа его за руку и гладя по голове. Слезы текли не переставая.
— Спасибо. — Габи натянуто улыбнулся.
— За что?
— За то, что умираю не один. Не в канаве, как бездомный пес. И прости меня. За все. За то, что сделал. За то, что оставляю одну.
— Я простила, давно простила.
Габи поднес мою руку к губам, поцеловал и закрыл глаза. Теперь уже навсегда.
В комнату вошли мужчины со старостой.
— Иди девонька к себе, мы все сделаем, иди.
Мне помогли похоронить Габи.
Жизнь потекла дальше. Я собирала травы, готовила зелья. Продавала их и тем, кто приходил, и отправляла в город с обозом. Староста взял надо мной шефство. Его сыновья привозили дрова, что-то чинили, носили воду. Я, конечно, старалась большую часть делать сама. Но дядька Микола каждый раз приходил и отчитывал меня.
— Ты, девка, совсем сдурела? Ты что творишь? Ты детей не хочешь? Надорваться хочешь? Мне тебя еще замуж выдавать. Вот хоть за старшего моего. Хороший парень. Кузнец. Хозяйство крепкое. Засматривается на тебя.
Я сидела и прятала улыбку. Просто нужно было видеть нас рядом с сыном старосты. Великан и пигалица. Сын старосты был молчаливым и, как мне казалось, угрюмым мужчиной, который всегда строго смотрел на меня. И я ему нравлюсь?
— Правда, конечно, откормить тебя надо. Но, замуж выйдешь, детки пойдут — раздобреешь.
Такие разговоры продолжались с завидной периодичностью. Я не говорила ни да, ни нет. Замуж я не собиралась, но и расстраивать отказом человека, который искренне обо мне заботится, тоже не хотела.
С момента моего приезда прошло два года. В один из дней я шла из леса с корзиной трав за спиной. Навстречу мне выбежала ватага ребят.
— Мила, к тебе гость, на пороге дома с утра сидит.
— Спасибо.
Я дошла до дома, развернулась к крыльцу и замерла. На пороге дома сидел глава тайной канцелярии.
— Далеко же тебя, Мила, занесло. Всю страну прочесать пришлось.
Я замерла, не понимая, это мне так голову напекло или мужчина реален?
— Пригласишь? Или так и будешь столбом стоять? — точно не глюк, такой же хамоватый и наглый. Вздохнула, открыла дверь.
Мужчина прошел по комнатам. Осмотрелся.
— Живешь одна. Как, кстати, живешь? Слышал, без лицензии зельями торгуешь. — Внутри все оборвалось, торговля без лицензии — преступление.
— Вы через всю страну сюда ехали, чтобы предъявить мне обвинение по поводу отсутствия лицензии? Вы ко всем травницам выезжаете лично?
— Нет, ты первая.
— Польщена. Так что у вас? Понос? Мужская слабость? — Глава канцелярии медленно повернулся ко мне.
— По поводу моей слабости разговор, пожалуй, перенесем. Такие вещи словами не подтверждают, только делом. — Я покраснела. Хам.