— Иди скажи всем.
— А как же её светлость?
Тут уже не выдержал я: подойдя вплотную к пухленькой девчонке, заорал на всю поляну:
— Слышь, Фигаро там, Фигаро здесь, я тебе сейчас табло расшибу! Живо беги к бабам!
Орал прямо в лицо: несмотря на свои тринадцать лет, ростом девчонка была вровень со мной. А если толкнёт пузом, упаду навзничь. Но как же она меня взбесила!
Оруженоска застыла, не поняв ни слова, так как я всё это прокричал по-русски.
— Бл…! — в который раз за этот безумный день сорвалось с моих губ, и я снова перешёл на местный, играя роль злого полупризрака: — Лицо расцарапаю и прокляну. Ни у одного мужика на тебя не встанет!
Оруженоска вылупилась на меня, как на демона, а секунду спустя помчалась вслед солдаткам, волочащим жертву. Я выдохнул. Очередной маленький шажок этого сумасшедшего квеста выполнен.
Профессора бы сюда, он точно бы начал язвить: мол, я же говорил, что они дикие люди, не поддающиеся цивилизации, мол, беспилотниками их всех с неба берёзовыми поленьями закидать. И я бы, наверное, даже согласился.
Хотелось сделать передышку между приступами бреда, но очередной фейспалм, то есть сочетание «рука — лицо — скорбь» принёс не кто иной, как Катарина. Причём вместе с моей отвисшей челюстью.
Она шла ко мне, слегка пошатываясь, а на лице поблёскивали линзами круглые, как у Гарри Поттера, очки.
— Пожалуйста, не смейся, — смутилась она, увидев моё изумление.
— Да я не… — ошарашенно ответил я. Раньше мог представить её с подбитым глазом, с поцарапанным лицом, но вот в очках даже близко не мог. Этот образ больше подходил Лукреции, но та ни разу не жаловалась на зрение. — Я только это…
Катарина неловко улыбнулась и сняла очки, одна линза, которых была слегка потресканной с краю, а медные дужки много раз мяты и выправлены. Но сами по себе в этом мире они являлись настоящим сокровищем.
Девушка сжала вещицу в руках и пояснила:
— Когда львица внутри меня ворочается, становлюсь дальнозоркой. Могу попасть пулей в воробья, но вблизи глаза болят. А сейчас она никак не успокоится. Пор эссо. Вот так вот.
Она снова виновато скривилась, словно стеснялась своего недостатка, а потом показала рукой в сторону нашего фургона, где столпились солдатки:
— Выручать надо.
— Кого? — сделав нарочито спокойное лицо, спросил я.
— Лукрецию. Её сиятельство требует от магессы какой-то волшебный меч. Та уже закипает. Ещё немного, и эль абисма сей сепарара.
Я прищурился, вспоминая значение выражения. А звучало оно как «бездна разверзнется». В общем, придёт жирный полярный лис, полный песец который.