Боясь, что собака укусит за палец.
И кошка гуляла по важному делу.
И даже мешать никому не хотела.
А кошку толкали, а кошке с размаху
На хвост наступали без всякого страха.
Но вдруг у бегущей собаки и кошки
Скрестились в общественном месте дорожки.
И замерли все пешеходы на месте:
Что может быть драки такой интересней?
Собака залаяла и зарычала,
А кошка прижалась к асфальту сначала.
Но только на миг предоставился случай,
И коготь собаку задел царапучий.
Собака сбежала, а кошка по делу
Пошла исключительно важно и смело,
Сквозь кучу народа без всяких усилий.
И все разбежались, и все отступили.
Две плешивые старушки
Напекли из каши плюшки,
Разложили плюшки в плошки:
Плошку мышке, плошку кошке.
Кошку с плюшки в плошке плющит.
Мышка смотрит завидуще,
Размышляя, как бы проще
Плюшку съесть у кошки тощей.
Но пока старушки с плешью
Лущат в щи фисташки с кешью,
Не стащить мышу из плошки
Плюшку с кашей тощей кошки
На асфальтовой дорожке
Подбирали птицы крошки.
Метко крошку клювом «тук»
И лететь быстрей на сук.
Подбирали птицы крошки,
А на птиц смотрели кошки
И поближе к ним ползли
Собирая пыль с земли.
Ну а с кошек два барбоса
Не сводили глаз и носа.
Всё решали, кто готов
Первым взяться за котов.
А в кустах стоял с рогаткой
Мальчик Рома, очень гадкий,
И хотел в кого-нибудь
Камнем маленьким пальнуть.
Вдруг на горку, чуть повыше,
Ромкин папа быстро вышел,
Чтобы Ромку в дом позвать.
И за двойку наказать.
Папа крикнул очень громко:
– Ну-ка, марш учиться, Ромка!
Ромка вздрогнул и поник,
Вспомнив двойку и дневник.
От такого крика папы,
Поджимая хвост и лапы,
Два барбоса, сделав круг,
Вдалеке исчезли вдруг.
И охотничие кошки
Тоже вздрогнули немножко.
Разбежались по кустам
И затихли где-то там.
Только птицы на дорожке
Всё свои клевали крошки,
Не узнав на этот раз,
Кто же их от кошек спас.
Таинственное стихотворение
В небе чёрном, чёрном, чёрном
Жёлтый, жёлтый, жёлтый круг.
Он из сыра запеченный,
Симпатичен и упруг.
Возле сыра, сыра, сыра
Ходит кругом, кругом тот,
У кого торчат усыры
И зубяров полон рот.
Он носярой водит, водит,
Он глазярами блестит.
У него живот подводит
Очень зверский аппетит.
А за всем, за всем за этим
Наблюдает, дыбя мех,
Тот, кто всех хитрей на свете
И гораздо больше всех.
Клык его как нож наточен,
Коготь острый как кинжал.
Он не страшен был бы ночью,
Если б рядом не лежал
И смотрел в ночное небо,
Разевая шире пасть.
Он и сам бы мог себе бы
Этот сыр с небес украсть.
Бывало, очень поздно
Придёт ко мне она
И в позе грациозной
Присядет у окна.
Встряхнет лохматой гривой,
Оближет правый ус
И выскажет игриво:
– Меня не ждали? Ну‘c,