Ей протянул руку сам сипе. Нельзя смотреть на сипе. Но Апони всё еще была на коленях, и она же не прямо. Чуть-чуть, краем глаза. Никто не заметит.
Он казался огромным в своем высоком головном уборе из золота и перьев. Его широкие плечи и грудь были покрыты чеканными золотыми пластинами. На груди висели тяжелые ожерелья, а руки были усыпаны браслетами. И даже само тело, казалось, отливало на солнце золотом. Его мужское естество было слегка прикрыто разрисованным коротким полотнищем, демонстрируя всем, что сипе способен сопротивляться женским прелестям [4].
Хеке помогли девушке подняться, и сипе водрузил на ее голову диадему с месяцем, рожки которого торчали вверх, а плечи ее укрыл плащ до самой земли. Никто, кроме сипе и жриц-девственниц, не удостаивался такой чести. Ее отметил Суа. Она станет жрицей [5]. Сипе уводил победительницу, и толпа расступалась перед ними, низко кланяясь. Слезы отчаяния потекли по щекам Апони. Она столько тренировалась! Она так старалась! Папа будет так разочарован…
Она прерывисто всхлипнула, пытаясь сдержать рыдания.
Сипе и зрители уходили прочь от озера.
Сын ювелира поднялся и протянул Апони руку, помогая встать.
— Не плачь, — говорил он, придерживая одной рукой девушку за талию, а другой вытирая слезы. — Я так рад, что ты не победила. Я так боялся, что ты победишь!
— Как ты так можешь?! — обиделась Апони, вырываясь из его хватки и отступая.
И поймала на себе жаркий, жадный взгляд Шиайа.
Девушка тут же вспомнила о плаще, которым укрывал ее сын ювелира, подняла его с земли и прикрылась спереди, придерживая его руками.
Шиай поднял взгляд о груди к ее глазам.
— Если бы ты победила, я бы навсегда тебя потерял, — тихо сказал он.
И замолчал.
Апони тоже молчала. Она боялась неловким движением спугнуть бабочку удачи.
— Это я сделал для тебя. — Шиай стал разматывать шнурок на запястье, и Апони заметила на нем тунхос девушки.
Тунхос была удивительно тонкой работы. Шиай был настоящим мастером, несмотря на юный возраст. Подвеска изображала Юбекайгуайю, юную богиню плодородия, с двумя стеблями маиса в руках.
Ювелир осторожно надел шнурок на шею Апони и подвеска опустилась ей на грудь.
— Это ты, — тихо, словно смущаясь, произнес Шиай.
Апони покраснела.
— Уходите, — прервал их знакомый звенящий голос. — Вам нечего тут больше делать.
Девушка повернулась, зная, что увидит за спиной Матхотопа, племянника жреца, который, казалось, возненавидел ее с первой же минуты, как увидел: тогда, при закладке дома Шиайа и его отца. Всякий раз, когда они встречались, девушка была готова провалиться сквозь землю, таким пронзительным был его взгляд.