Матвей ухмыльнулся. Вдруг стало весело, и подозрения, и смертная скука куда-то делись – ухнули в глубь пруда, качнулась ряска, и нет ничего.
– Это вы меня так отшиваете, Дарья?
– Это я себе уменьшаю количество работы. – Она вдруг улыбнулась, уже искренне, без слез, шмыгнула носом – по инерции. – И освобождаю вас от благородных порывов. Все говорят, какой вы благородный. Вы правда такой.
– Слушайте, Даша, – сказал Матвей, – поехали, ладно? Не потому, что я такой благородный. Просто так.
Она постояла, посмотрела на него, а потом вдруг сказала:
– Поехали.
– Вот что, друзья, – сказал он им в один прекрасный день. – У меня осталось всего три монеты.
Семь бед – один ответ. Отправимся-ка мы сейчас в город, закатим себе хороший ужин, а там видно будет, что-нибудь придумаем.
Такси, на котором Матвей приехал в студию, благополучно дожидалось его у ворот.
– К Староместской, пожалуйста.
Пражские чехи, особенно работавшие в сфере обслуживания, прекрасно понимали по-русски. Матвей знал несколько слов на чешском, но использовал их, только когда хотел послушать, что ему скажут в ответ. Интонации, акценты – все это важно. Как же, богатая внутренняя война, тайная актерская жизнь.
Иногда ему казалось, что он из роли так и не вышел, что его роли прилепились к бытию, как ракушки к днищу парусника, и он никогда больше не станет самим собой – так и останется частью чужих личностей. Иногда это пугало, иногда забавляло. Вот как сейчас: будто это не он, Матвей Александрович, едет в центр Праги вечером с хорошенькой девушкой, а вампир Далимир тащит куда-то будущую невинную жертву. Матвей даже поймал себя на Далимировом жесте: пальцы сложены «шатром», глаза прищурены, локти острые – красавчик! Он опустил руки, прибрал локти.
Надо же – сто лет не смущался. Вроде совсем не мальчик, и вроде поклялся себе, что больше никогда. Впрочем, с Дашей вряд ли когда-нибудь, она – не романтический интерес, она – спасенная по пути принцесса, существо почти нереальное. Символ, мираж, мечта.
– Спасибо, – сказала вдруг принцесса, минут пять уже смотревшая в окно.
– Пожалуйста, – ответил Матвей с той же интонацией.
– Я опасаюсь, что вам совсем не ко времени со мной возиться.
– А я опасаюсь, что вы многого опасаетесь. Расслабьтесь, Даша. Мне хочется погулять с вами по Праге вечером, просто так, и я нахожу удовольствие в том, чтобы отблагодарить моего любимого гримера ужином. Такая версия вам подходит?
– Мне любая подойдет, если это вам не доставляет беспокойства.
– На том и порешим.
Прага ночью, когда не нужно готовиться к роли и стоять под софитами, – это совсем другое дело. Янтарный свет старинных фонарей на улицах разгонял теплую тьму; если в ней и таилось что-то недоброе, то сегодня оно ушло в отпуск. Такси по просьбе Матвея остановилось на улице, ведущей к Староместской площади; Тихомиров расплатился, вышел и успел открыть Даше дверь. Людей вокруг было немного, откуда-то долетал громкий смех и музыка, двери баров были открыты.