Даша любила этот момент, когда вспыхивают огромные лампы, создавая танец теней и света, подчеркивающий настроение; любила, когда реальные здания или декорации обретают новую жизнь, играют новые роли. Даше казалось, что зданиям и улицам тоже иногда нравится менять личины.
И сейчас, когда дом шестнадцатого века окружили выкрикивающие проклятия люди в грязной одежде, с зажженными факелами, дух захватило. Несмотря на то что Даша точно знала: это – кино, не реальность.
Матвей вышел на порог и остановился; камера двинулась плавным полукругом, обходя его, меняя ракурс.
– Вот он! – произнесла божественная Флит, на чьем платье с тяжелыми рукавами искрились и переливались драгоценности (искусственные, конечно). – Вот тот человек, то исчадие ада, что никак не желает лечь в могилу и спать вечным сном как праведник! Вот он – чудовище, которое выходит под покровом тьмы, дабы пить вашу кровь!
– Смерть! Смерть! – заорали крестьяне.
Выглядело это жутко. Даша оглянулась: над холмами тлела алая, припорошенная облачным пеплом полоса, и вдруг подумалось, что ведь это – было. Какого-то человека, не похожего на других, выволокли из дома посреди ночи, умертвили, а затем, через несколько месяцев, вскрыли могилу и всадили осиновый кол в сердце. И так же догорал закат над мирными, только зазеленевшими полями, так же пробирался под одежду свежий вечерний воздух, так же коптили факелы, изготовленные чешскими реквизиторами очень, очень аутентично… Нет, тогда никаких реквизиторов не имелось. Настоящие крестьяне взяли палки, обмотали их пропитанными горючей смесью тряпками, и пахло здесь вовсе не киношным оборудованием и хлебом из магазина на углу, как сейчас, а грязью, потом, кровью и нечистотами.
Между тем актеры проиграли сцену до конца: крестьяне бросились на Матвея, тот сопротивлялся, но его одолели и поволокли вдоль по улице.
– Стоп! – крикнул Юрьев. – Хорошо! Все сначала.
Сцену прогнали несколько раз, сняли со всех ракурсов, после чего переместились вниз по улице, к окраине городка. За спиной зловеще чернела на фоне неба церковь, щетинилось крестами кладбище. Сняли, как толпа тащит Далимира по дороге и как величественно следует за разъяренными крестьянами коварная Эстелла. По дороге крестьяне весело орали, пили пиво из захваченных кувшинов, и, когда локация снова сменилась, Даша спросила у Матвея:
– Зачем они пиво пьют?
– Так в книге описано, и Сергей тоже хочет, чтобы все было исторически, – усмехнулся Тихомиров, подставляя лицо, чтобы Даша пририсовала кровь на веках. – Между прочим, писатель не обманул, я уточнил. У чехов был свой способ упокоить вампира – с песнями, плясками и пивком. Веселая нация.