– Казимир – это кто?
– Мой двоюродный брат, сын тети Евдокии. Он по профессии программист, а по призванию хакер. Я его подговорила на… преступное деяние. Поздно вечером, после съемок, я стащила ключи у охраны, и мы с Казимиром забрались в директорский кабинет. Там Казимир вскрыл все пароли, и мы все поменяли: сделали так, что Ира Городецкая полетела в Турцию, а я – сюда, вместо нее, в Прагу. У Гриши нет визы в Евросоюз, я знаю. В Турции он бы мог меня достать, а здесь – нет. И я улетела вместо Иры. Мы ей позвонили, Казимир представился сотрудником студии и объяснил перестановки. У нас ведь часто все меняется, Ирина согласилась в Турцию лететь, режиссерам и помрежам на вылете уже все равно, лишь бы комплект, – а тут мы и в билетах имена изменили, и во внутренней документации, даже в платежных ведомостях. Мы все подделали, всех обманули, это когда-нибудь обязательно вскроется, и мне ужасно стыдно. Я трусиха, Матвей. Трусиха и преступница. Но мне было так страшно за себя и за маму, что я все это натворила. Я сама во всем виновата…
– Дарья, – сказал он негромко, – стоп. Давай оставим самобичевание до лучших времен.
– Мы с Казимиром были как шпионы. Он рано утром подъехал к моему дому и забрал меня, на машине отвез в аэропорт, и я прилетела сюда. А потом Ферапонтов выяснил, что я сбежала, и начал названивать. Я в тот день забыла телефон в гримерной, пришла, а там куча неотвеченных вызовов. Вот я и ревела в твою рубашку, Матвей, – сказала Даша, распрямляя ссутуленные плечи. Хватит праздновать труса, нужно вести себя достойно и отвечать за свои поступки. – Не потому, что я все еще пугалась, а потому, что я такая глупая и нерешительная и навлекла неприятности на себя и, может, маму. И еще с Ирой так поступила, всех обманула. Ты вправе меня презирать.
Тихомиров помолчал, а потом задумчиво поинтересовался:
– Я, конечно, вправе. И не стану отрицать, что так поступать не следовало, это действительно против студийных правил. Хотя ты немного не права, и вряд ли кто-то заметит это в нашем вечном российском бардаке. Если гримерша Ирина не затеет разбирательство и не примется дотошно выяснять, почему ее вместо Праги отправили в Турцию и кто ей звонил, ты имеешь все шансы избежать уголовной ответственности. Это я тебе, голуба, говорю как краевед. – Он помолчал. – Но с презрением я повременю, Дарья, если ты мне позволишь. Спасибо, что рассказала. Я не хотел бы, чтобы у тебя сложилось превратное представление о том, будто я одобряю такой поступок, но не хочу вводить тебя в заблуждение и уверять, что это сильно испортило мое мнение о тебе. Честно говоря, я подозревал какое-нибудь совершенное… чудачество.