Такси ждет нас, его нутро раскалилось, и легкая вечерняя прохлада не может его остудить. Я сажусь, и рубашка прилипает к спине, острый ворс сиденья раздражает распаренную кожу. Я ерзаю и никак не могу устроиться удобно. Тяжелая сумка у меня в руках заставляет сердце биться тревожно и часто.
– Ну, как он тебе? – спрашивает Вадик, – все ровно прошло?
– Нормально, – говорю я, размышляя о Маше и Тане, об их худых птичьих телах.
Мы молчим. Таксист включает радио, чтобы заполнить эту пустоту. Идет десятичасовой выпуск новостей.
– Американцы намерены инвестировать в программу освоения красной планеты десятки триллионов долларов. По всей видимости, нога человека ступит на Марс уже к концу этого десятилетия, – говорит женский голос.
Я прислушиваюсь. Я жду, когда она прочитает прогноз погоды, может быть, завтра влажное облако накроет наш город, и я с наслаждением промочу свои собственные земные ноги?
– И еще одно сообщение, – отстраненно, но с хорошим темпом говорит радио, – пятнадцать редких коллекционных тропических рыбок погибли сегодня утром в результате отключения электроэнергии в столичном выставочном центре. Электричество не подавалось несколько часов, и за это время вода в аквариумах успела остыть, что и стало причиной гибели рыб. Хозяин коллекции уже заявил, что намерен подать иск на муниципальных энергетиков, по вине которых произошло отключение. Напомним, что средства от демонстрации коллекции должны были пойти на благотворительные нужды…
Водитель переключает станцию. На душе у меня плохо, так всегда бывает, когда я трачу деньги, может, поэтому крупные покупки я делаю редко? Я проверяю пистолет в сумке вроде того, как проверяешь появившийся на лице гнойник.
Я думаю о красивых тропических рыбках, уснувших в холодных аквариумах. Странное, наверное, зрелище. Неподвижная вода и мертвые рыбы. Их маленькие тела, как листья на глади осеннего пруда, – яркие, холодные, неживые. Где-то далеко от меня сегодня рыбка за несколько сотен долларов умерла в комфортном аквариуме, как умерла бы совсем простая рыба в реке. Ничего не почувствовав и не испугавшись.
Я открываю дверь квартиры и вздрагиваю от чужого присутствия. Я сразу понимаю, что в квартире кто-то есть, едва переступаю порог. Вроде того, как бывает в неприятных снах, которые вот-вот станут кошмаром.
И кошки не выбегают ко мне навстречу, пусть не для того, чтобы приветствовать, а хотя бы проверить, кто пришел.
Я бесшумно закрываю за собой дверь и замираю, глядя на враждебный свет, льющийся из моей кухни. Губы у меня совсем высохли и обветрились, точно на дворе зима, а не душное лето.