Близнецы… пожалуй, они — моё произведение искусства. Хотя эти двое, пожалуй, никогда не были ни от кого зависимы, но я смогла превратить их из просто бешеных детей в способных «держать себя в руках», по крайней мере несколько часов в день.
Они, кажется, могли согласиться на что угодно. Когда я появилась, им сказали: «Это — Лиза!»
Они кивнули.
Звали меня Лизой.
И порой Оксану тоже звали Лизой.
Да и Даше перепадало.
Порой казалось, что «Лиза» — для них некий аналог слова «мама», они будто и не привыкли к этому сочетанию звуков… «мама». Не нуждались в нём.
Два милых котёнка, которые могли ходить за мной хвостиком, наперебой звать: «Лиза, Лиза, Лиза!» и задавать миллион вопросов.
Я села в кровати и задумалась, что же, чёрт побери, имела ввиду Феня… Какой обман? Почему только близнецам можно морочить голову?
Ох, не хотела же лезть в чужие дела!
Но мне казалось, что некоторая отстранённость в таких семьях, как Королёвы, ну если ненормальна, то вполне понятна…
Неужели зря казалось?..
И в итоге до шести утра я промаялась этими мыслями.
— Доброе утро, Лиза, — хором поздоровались дети, когда я вышла из своей комнаты.
— Доброе утро, ребята! Я скоро вернусь, готовьтесь к пробежке!
Они кивнули, а я выскользнула в коридор. Сейчас или никогда.
Оксана нашлась в её «кабинете». Это была чисто белая комната со стенами, выложенными кирпичом и покрашенными в белый. Стены были увешаны жёлтыми гирляндами, стояли пушистые диванчики и белоснежные книжные шкафы. В них соседствовали «красивые» книги, вроде роскошных изданий Дюма или «Советской Энциклопедии» с романами «Арлекина». А ещё имелась просто потрясающая полка, заставленная романами Барбары Картленд… той самой плодовитой писательницы, написавшей больше семисот почти одинаковых романчиков в историческом антураже за почти сотню лет жизни. Вот кто ходил в любимчиках у Королевы О.
— Ли-иза! — пропела Оксана.
Она лежала на одном из своих «пушистых» диванчиков, подложив под спину пару подушек, с романом Барбары в руках. До того, как я была замечена, глаза её быстро-быстро метались по строчкам. Шрифт был крупным, и странички глотались одна за одной.
— Как Франсуаза? — Оксана отложила книгу и села, свесив с диванчика одну ногу.
— В порядке. Наложили швы.
— Останутся шрамы? — ужаснулась она.
— М-м… обещали, что сделают всё возможное, чтобы их убрать, — я не знала, как правильно рассказывать о таких вещах.
По поведению Оксаны не читалась истерика, она была спокойна, но все переживают горе по-своему.
— А… мальчики? — спросила Оксана, не глядя на меня. Она будто очень глубоко задумалась о чём-то и не могла мне это высказать.