Ждать оправданий я не стала. Но решила напоследок разбавить обстановку маленьким милым вмешательством.
Подошла к Ивану и коротко поцеловала его в щёку.
— Спасибо за поддержку.
А потом поцеловала щёку Дмитрия, который дёрнулся, но успел подставить только уголок губ.
— Спасибо, за помощь с мальчиками.
И ретировалась.
Только бы не драка.
* * *
Стоило лечь в постель, и в голове тут же возникла Феня и её обиженные слова, будто я и правда чего-то не понимаю.
Дети и Оксана…
Мне никогда не приходило в голову разбираться в их отношениях. Я не настолько любопытна по природе и слишком берегу чужие границы. Да, они не близки, но это было первое, о чём Оксана меня предупредила, когда я устраивалась.
«Я много времени проводила, занимаясь благотворительностью, и они, скорее всего… обижены. Но мы разберёмся сами. Ваша задача не усугубить их отношение ко мне, я хочу всё исправить!»
Этого мне было достаточно, чтобы принять тот факт, что мать и дети друг к другу не привязаны, но бывает и такое. Пройдёт рано или поздно. Я тут не миротворец, в конце концов.
Но теперь слова Фени немного смутили. Я стала вспоминать, как это было, мои первые дни в этой спальне, когда совсем рядом спали четверо детей, с которыми я не совсем понимала, что делать.
Мика много молчала, она заговорила со мной только недавно. Даже тогда, полтора года назад, это был ужасно замкнутый и саркастичный ребёнок. Оксане в глаза она говорила «мамочка», но так, будто давала этим словом пощёчину. За глаза на вопросы не отвечала. Мика очень часто заявляла, что не помнит себя до пяти лет, и что никто не может помнить, а значит Близнецы — неразумные существа, а Феня только начала жить. Теория была странной и удивительной, но я не спорила. Признаться, нам и правда не просто вспомнить ранние годы, я и сама не вычленила бы из этого комка ни одного отдельного дня, но чтобы совсем ничего не помнить...
Мика много лукавила. Это была её самозащита, и я не вмешивалась.
Феня? Она вообще не была обычной.
Она редко плакала от боли, очень резко меняла настроение. Чтобы она призналась, что ей больно, нужно было очень постараться, а потом происходили вот такие всплески эмоций, с которыми нужно было считаться.
Сёстры были похожи, и я всё чаще боялась, что слишком мало времени провела с Феней, что уже не сделаю её более открытой, чем Мика.
Феня, которая поначалу уверенно звала Оксану мамой, в последние месяцы стала путаться и звать так и меня, и её. Но никогда я не слышала от неё «Оксана», которое нет-нет, а проскальзывало у Мики. Только на вопросы она потом не отвечала.