Как я усвоила за эти минуты, столица с окрестностями и Пустоши — это немного разная Тенерра. Здесь магия сильнее, а морозы более жестоки. А жажду власти заменяет ответственность. Потому что стоит арлорду оступиться, в следующую минуту его округа может уже просто не быть. Не быть его семьи. И десятков людей, за жизни которых он отвечает. Поэтому арлорды из Пустошей не учатся в Стали и не проходят испытания Снежного круга.
…Доктор Фелзз проворчал что-то про упертую девчонку, когда я в очередной раз с усилием заставила себя открыть глаза.
А я подумала, что действительно придется учиться. Много и старательно. Потому что кронс-тьера, пусть в ее голове все и забито фотосъемками и историями про необычные уголки со всех смежных миров, должна знать, почему в Пустошах лечение, не подкрепленное магией, не работает. И еще много всякого. А еще свободно изъясняться на тенерском. Без переводчика.
Достичь последнего будет труднее всего.
Привыкнуть к взбесившемуся ритму жизни оказалось удивительно легко. Или дело в напитанных магией лекарствах, которые мне дали? Но проснулась я рано, как никогда. Шести еще не было. В просторной комнате царила темнота.
Полежала немного.
Уснуть больше не получилось, зато как раз застала момент, когда над телом Эрихарда засияли серебристые искры. Много-много. И так ярко. Через минуту все прошло, будто меня посетила галлюцинация. Я села и улыбнулась. Прислушалась к его размеренному дыханию. Так и есть, его магия восстановилась.
Вот и хорошо.
А то я уже начала бояться, что мы потеряли благоволение Тенерры.
Осторожно встала и на цыпочках подошла к окну. Немного сдвинула тяжелую старомодную портьеру, впуская сквозь окно прохладный лунный свет. С темного неба сияли и подмигивали звезды. Волшебно, наверное, видеть их каждую ночь. В большом городе звездами просто из окна не полюбуешься.
Ладони до сих пор оставались в бинтах, и схватиться за камеру ни единого шанса не было. С другой стороны, ничто не мешало лицезреть прекрасное. Это занятие настолько поглотило меня… что когда по бедру, сдвигая вверх рубашку, которая служила мне вместо ночнушки, скользнула мужская рука, я чуть не заорала с испуга.
С ума сошел так пугать?
Возмутиться вслух не успела. Потому что Эрихард опустился на колени и с каким-то надломом прошептал:
— Ллана…
Что?
Я опустила взгляд, проверяя, что он там гладит.
Блин.
На светлой коже даже при скудном свете луны выделялись черно-синие следы от его хватки. Еще то зрелище.
— Чувствую себя полным уродом. — Кронс прижался к темному пятну губами.
— Я знаю, что ничего плохого нарочно ты бы мне не сделал. — Я неловко дернулась в попытке вывернуться, а то этот кот тенерский уже вовсю терся о пострадавшее место щекой… и это было куда интимнее, чем если бы он меня откровенно лапал. И коленки всерьез пытались превратиться в желе. — Все, пусти меня. Мне надо… в ванную.