Но поворачивать назад было поздно, тем более что обратной дороги я не знала…
Ненавижу все эти тенерские штучки.
Перед глазами будто сменился кадр — и только что плотно закрытая дверь уже оказалась немного приоткрыта.
Серьезно? Это что, я сделала?
А ведь до того, как попала в Тенерру, я точно ничего такого не могла. Получается, она со своей высокой концентрацией магии как-то усиливает и мои способности, хоть они для этих мест и инородны…
Здравые размышления прервали шепчущие голоса:
— Уверена, что стоит это делать?
— Не шипи под руку.
— Но…
— Я четыре года к этому шла. Не хотите помогать — убирайтесь. Главное, мешать не надо.
Чуть менее разборчивый шепот заверил зачинщицу, что помощницы никуда от нее не денутся. Не знаю, с чего я решила, что девушки затеяли что-то незаконное, но сомнений в этом не было.
Выбора у меня, как понимаю, тоже не имелось.
С этим ощущением приоткрыла дверь чуть шире, чтобы получить удобный обзор на действо.
В этот самый момент мой переводчик с тихим треском вышел из строя.
Ну совсем блеск.
Каменный зал выглядел так, будто изначально был предназначен для проведения ритуалов. Воображаемый объектив помог мне разглядеть у дальней стены алтарь, укрытый белым полотном. Льдинки его не использовали, устроились прямо на полу. Начертили круг, добавили несколько заковыристых символов — и все это дело вспыхнуло серебром в темноте. При этом они не прекращали тихо переговариваться и… кому-то надо было лучше учить тенерский.
Из перешептываний я не понимала ни слова.
Мать их ледяную бабушку.
В центре круга была установлена небольшая чаша из состаренного серебра. В нее старшая из сестричек опустила испачканный кровью платок. Затем резанула свою ладонь ритуальным ножом и позволила ручейку стечь в чашу. Магия, похоже, уже действовала, потому что ее кровь не алыми, а серебряными каплями падала на платок.
Она что, хочет приворожить того арлорда?
Пропустим глупейший вопрос — а так можно?
В Тенерре меня уже ничто не удивит. Как и в моей наполнившейся всяческими странностями жизни.
Однако любви или чего-то похожего на корысть я не чувствовала. Скорее… жгучую ненависть и жажду мести.
Угораздило так угораздило.
Старшая обмотала ладонь куском чистой ткани и отодвинулась, место у чаши заняли три ее помощницы. Тоже поранили руки, но от них потребовалось меньше крови. И все что-то проговаривали… предположу, что на какой-нибудь древней вариации тенерского языка.
Царапающее ощущение магии усилилось, а привкус крови на языке сделался тошнотворным. Эта повышенная чувствительность меня и сгубила. Точнее, заставила забыть о том, что я подглядываю тайно и заметить меня не должны.