С силой зажмуриваюсь. Голову пронзает острая боль. Тем временем в кармане Эмира раздаётся телефонный звонок. Он вынимает телефон и, даже не глянув на экран, передаёт трубку сконфуженному Шаху.
— Нет, с ребёнком всё хорошо. У нас мальчик будет, — лживые слова выходят уверенно. Эмир выдыхает с облегчением, заключает меня в объятия, но тут же ослабляет хват, поскольку понимает, что я не договорила. — Сестра только что позвонила. Она сказала, что на родине я числюсь погибшей. Вчера меня похоронили, но и это ещё не всё, — во мне откуда-то берутся силы. Я хватаю Эмира за плечи, ногтями вонзаюсь в них и трясу его в разные стороны. — Мой муж в России! Зачем ты обманул меня, сказав, что он в тюрьме?! Зачем, Эмир?!
И я вижу, что не только для меня эта новость становится полнейшей неожиданностью. Как громовой удар она обездвиживает Эмира на некоторое время, но ему хватает духа быстро прийти в себя.
— Я говорил тебе только то, что передали мне, — словно оправдывается он. — Амалия заверила меня, что твой муж попался на краже. А вот то, что тебя похоронили, — опять сознание его уносится в пространство, — это не есть хорошо. Таким образом обычно заметают следы.
Я не успеваю даже испугаться, поскольку Шах показывается перед нами. У него довольно растерянный вид, что ему вообще было несвойственно.
— Господин Эмир, у нас плохие новости, — держа телефон перед собой, он сжимает его до характерного трескучего звука. А я думаю, куда ещё хуже? Всем своим телом я ощущаю, как твердеет Эмир подо мной, подобно ледяной скульптуре. — Час назад Рифат вернулся в страну. Он отказался от сделки. Каплан просит вас немедленно возвращаться в особняк.
Что и требовалось доказать…
Таймер, установленный внутри меня, всё-таки рванёт с небывалой силой. Все эти дни я проводила на мнимой свободе, но и ей пришёл конец.
Эмир привстаёт со скамьи, он аккуратно сажает меня на неё, а сам забирает у Шаха телефон. Попросив его не следовать за ним, он второпях устремляется из сада. На дорогу выходит и скрывается где-то за припаркованными машинами. А потом я слышу звериный рык. Эмир взывает к небесам, что кровь в жилах стынет. Я захожусь в нервных рыданиях, слушая непрекращающиеся звуки, символизирующие крах и бессильное отчаяние.
— Тише, Диана. Это нормально. Это всего лишь эмоции. Эмиру просто необходимо их выплеснуть, — Анастасия поглаживает мою ладонь, пытаясь хоть как-то приободрить, но ничему неподвластно сейчас придать мне сил и уверовать в удачу.
Удача на протяжении уже долгого времени неумолимо обходит нас с Эмиром стороной, словно нас окутала непроницаемая завеса. Для неё мы стали незримыми зыбкими тенями, субстанцией, утратившей чёткость очертаний. Какой знак подать ей, чтобы она наконец узрела нас и улыбнулась нам своей счастливой улыбкой — я не знаю.