Парень произносит что-то на турецком, для какой-то цели демонстрируя мне бусы из жемчуга.
— Нет, с них я точно не смогу позвонить сестре, — отмахиваюсь я, находясь в полнейшем отчаянии. На трясущихся ногах подхожу к прилавку, а за ним наблюдаю как раз то, что мне нужно. Подпрыгнув, я тычу пальцем на телефон. — Можно я позвоню? Всего один звонок! — я без спроса хватаю телефон, передаю его парню. — Введи, пожалуйста, пароль. Пароль, — произношу по слогам, показывая на экран. Злюсь, когда вижу, что он не понимает элементарного. — Миленький, у меня же каждая минута на счету. Прошу тебя, помоги. Введи пароль.
— А-а-а! Пароль! Хорошо, — улыбается он во весь рот.
Паренёк доволен, что наконец-то мы могли постичь языковой барьер. Он вырывает из моих рук телефон и, быстро набрав числовое значение, возвращает трубку мне в руки. Прислонив к груди, я мысленно благодарю всех богов за то, что мне попался вполне смышлёный спаситель.
Внезапно чувствую, как спину мою начинает неприятно покалывать, по позвоночнику пробегает холодная дрожь.
Я опускаю взгляд вниз. Вздрагиваю, когда на полу замечаю отбрасывающуюся тень. Она огромная, зловещая.
И это не моя тень, не тень паренька. Кто-то третий стоит за мной.
Дыхание моё моментально спирает, сердце сжимается в микроскопический комок.
Я судорожно сглатываю, медленно разворачиваю голову и тогда разум мой проваливается в тёмную пучину.
Телефон выскальзывает из моих рук. Он разлетается на мелкие куски, ударившись о бетонный пол. Юноша начинает громко ругаться, но его голос я практически не слышу. Сознание моё оказалось на дне глубоких вод, откуда я так хотела выбраться. Оно запечатывается там.
Я обездвижена.
У меня ничего не вышло.
— Эм-мир… — только и могу произнести.
В неверии я мотаю головой из стороны в сторону, чувствуя как по щеке скатывается слеза, разъедая мою кожу.
Грудь Эмира энергично подпрыгивает от тяжёлого дыхания, со лба выступает пот, кулаки его крепко сжаты. Невольно начинаешь представлять, что эти кулаки совсем скоро будут сдавливать моё горло.
Лицо Эмира абсолютно ничего не выражает, но глаза…
Как я и думала, по глазам можно будет понять многое.
У меня больше нет союзника. Нет защиты. И не искать мне спасения у Эмира. Я предала его. Отвергла. Подорвала доверие и нет мне за это прощения.
Он делает шаг мне навстречу, вытягивает руку ладонью вверх, но ничего не произносит.
— Эмир, прошу, дай мне уйти, — я падаю перед ним на колени, склоняюсь к ногам его и задыхаюсь от собственных рыданий, от слёз, непроизвольно катящихся по щекам. — Умоляю тебя! Отпусти! — холодное безразличие служит мне ответом, лишь поскрипывание его зубов улавливает мой слух. — Ты всё равно не получишь то, чего ждёшь! Я лучше сдохну, чем лягу под тебя! Лечь под тебя — это значит лечь под всех вас! Это же омерзительно! — совсем не думаю, что говорю. Отчаяние говорит за меня.