— Я оплачу.
— Я сама в состоянии за себя заплатить, Котов. Мне не нужны твои подачки, — тут же ощетинилась я.
— Малыш, не спорь, — от ласково обращения и нежной, просто обезоруживающей улыбки, я сдуваюсь. Не нахожу, что ответить.
Пожимаю безразлично плечами.
Молча закидываю на плечо сумку и иду на улицу. Даже не сомневаюсь, что Марк последует за мной. И как назло в этот момент на улице начинается ливень. До дома идти минут двадцать, а при таком дожде я дойду полностью мокрая и промерзшая. Ещё не хватало заболеть летом.
Марк хватает меня за руку и тянет на улицу.
— Что ты?… Куда?…
Но из-за шума дождя парень меня не слышит. Бежит в сторону белого автомобиля, марку которого я даже назвать не смогу. Открывает переднюю дверь и подталкивает в спину, намекая, чтобы я села внутрь. Долго морозиться не стала и опустилась на кожаное сиденье.
— Замёрзла? — спрашивает парень, захлопывая водительскую дверь и оставляя шум дождя на улице.
— Немного, — признаюсь, растирая пальцы, которые сейчас жутко холодные.
— Дай сюда, — обхватывает мои руки ладонями и начинает согревать горячим дыханием онемевшие пальчики. Ему невдомек, что они такие холодные от волнения. От его близости. — Маленькая мерзлячка, — улыбается Марк, поднимая на меня глаза и целуя поочерёдно ладошки.
А у меня заканчивается всё ехидство, весь яд, будто дождём смыло. Даже колючки трусливо спрятались, будто поняли, что в этот момент они совершенно не к месту.
— Анютка, — хрипло говорит Марк, опуская ладонь мне на щёку. — Малышка, — гладит пальцами скулу, стирает потеки туши, проводит по носу и губам. — Знала бы ты… бл*ть, малыш, — вижу, что Марк борется с собой. Вижу, что он боится сказать что-то лишнее.
Перегибается через коробку передач и прижимается лбом к моему. Смотрит болезненно в моё лицо. Шарит взглядом, будто запоминает и впитывает каждую черточку. Я смущаюсь. По привычке прячу взгляд, вспоминая о своём несовершенстве.
— Прости, — надломлено просить Марк, стирая с моей щеки слезу, которая сорвалась с ресниц. — Прости, малыш. Прости… я не мог иначе… прости, — губами касается кончика холодного носа. — Совсем замёрзла, — бормочет. — Иди ко мне.
Отстраняется. Отодвигает водительское сиденье резко назад и, подсунув одну руку под колени, другую под спину, поднимает меня и пересаживает к себе на колени. Закутывает в куртку. И, не обращая внимания на слабое сопротивление, расстегивает босоножки, сбрасывает на пол и руками обхватывает мои ноги. Его ладонь такая большая, что практически полностью обхватывает обе мои стопы.
Мне хорошо. Мне настолько хорошо, что я тихо начинаю плакать. Кладу голову на широкую грудь, слушаю стук любимого сердца, чувствую его дыхание в своих волосах. Прошли сутки, Ань, а ты сдалась. Ну и пусть. Плевать на всё! Плевать!