Чувствую поцелуи в волосы. И хочу, чтобы этот момент не заканчивался никогда.
Нашу идиллию прервал телефон Марка, который начал вибрировать у меня под бедром. Парень выругался и достал его с трудом. В этот раз я увидела имя звонившего. Да и видеть не обязательно было, чтобы понять, кто именно звонил. Марк мигом окаменел. Пересадил меня на соседнее кресло, лишая тепла своего тела, включил печку и вышел на улицу, хлопнув дверцей. Сквозь лобовой стекло наблюдала за тем, как он ходит туда-сюда, уже насквозь промокнув. Видела, как сжимает челюсти и ерошит волосы на затылке. И мне хотелось его успокоить. Сказать, что всё будет хорошо.
Марк вернулся в машину. Сел за руль и уставился в одну точку. Спина прямая, будто кол проглотил. Но руки дрожат.
— Бл*ть, — с силой ударяет по рулю ладонью. — Бл*ть!
— Маркуша, — ласково говорю я, нежно проводя ладошкой по его затылку.
Парень переводит на меня влажные глаза. Вижу, что новости ему причинили боль. Вывели его из равновесия.
— Родители разводятся, а этот старый хер сказал, что уже нашёл для бати новую невесту. Бл*ть, когда он уже сдохнет? — дьявольская усмешка. — Он ломает жизни только для того, чтобы получить побольше бабла. Ему срать… на всех срать, — совершенно неловко, попав пару раз по клаксону, перебралась к Марку обратно на колени. Прижала его голову к плечу и начала мягко поглаживать.
— Всё наладится. Всё будет хорошо, Маркуша. Всё будет хорошо, — целую мокрые волосы.
— А самое поганое, что я не могу делать того, чего хочу. Не могу любить, кого хочу. Потому что знаю, что правда причинит потом боль. А я не могу, не могу… лучше сразу, чем потом… — я с трудом понимаю о чём он говорит.
Вынуждаю его поднять лицо. Целую правую бровь, отстраняюсь, смотрю ему в глаза. Марк улыбается уголком губ. Целую левую бровь. А потом лёгкой рябью поцелуев покрываю всё его лицо. Ладошками глажу скулы, влажные волосы, уши. Марк почти не дышит. Закрыл глаза. Уперся затылком в сиденье. Только руки на бедрах сжимает, будто боится, что я уйду.
Сейчас не могу, Марк. Только не сейчас. Сейчас обиды куда-то испарились. Всё ушло. Пропало. Остался ты. Такой уязвимый. Родной. Нуждающийся в поддержке. В моей поддержке.
— Малыш, нужно ехать к бате, — говорит Марк, целуя меня в лоб.
— Я тогда пойду, — пытаюсь открыть водительскую дверь и выйти на улицу, но парень блокирует двери.
— Дождь не закончился. Да и батя будет рад тебя видеть, — ссаживает меня на соседнее кресло.