– А ну, иди сюда, рыбка. Да красивая какая. Иди скорей, зайчик, не бойся.
И щебеча что-то ласковое, она усадила Ирку рядом с собой, шептала что-то ей на ушко, разворачивая очередную конфету.
За завтраком Геле было уже намного легче. Но вот отец по-прежнему молчал, изредка кидая сумрачный взгляд в её сторону. И когда Геля подала ему хлеб, увидев, что тот ищет его глазами, сделал вид, что не заметил протянутой плетенки и отвернулся.
– Ты, деточка, об стол шмякай посильней. Тесто, оно вымес любит, ручки у тебя сильные, не ленись.
Свекровь, покатавшись колобком по дому, проверив – все ли в порядке в хозяйстве, исчезла без предупреждения, и уже через секунду её ласковый голосок зазвенел во дворе.
Геля с Ниной, в мыле от дикой жары и чада маленькой кухни, в которой почему-то никогда не открывались крошечные, засиженные мухами окна, третий час лепили пирожки, но тесто не кончалось.
– Слушай, Нин, сколько она его поставила, теста этого сраного? Ведра четыре, что ли?
Сдувая все время падающую на глаза тяжелую, влажную прядь и дергая плечом, поправляя сползающую лямку хлопчатой рубахи, заботливо выданной свекровью, Геля с силой лупила круглым шматом пышного теста об надраенную до белизны столешницу хлипкого стола. Нина с остервенением раскатывала очередной пласт. От порывистых движений двух крепких девах притихли даже вечно снующие мухи и слышалось только иногда неуверенное «жжжж» над вспотевшим ухом.
– Не меньше. Она на всю ораву печет всегда. Тут оглоедов желающих с пол улицы. Ты, кстати, Гельк, на кругленькие, с грибами, налегай. Она для них грибы сама берет, особенные какие-то. В лес одна ходит, рецепт никому не дает.
Нина смахнула муку с тонкой, изящной руки, вытерла лоб тыльной стороной ладони. Вытянувшись всем своим стройным телом, попыталась достать кружку с верхней полки, но не удержалась и плюхнулась на табуретку.
– Фу, замордует ведь, ей волю только дай! Гель воды налей, а. Будь ласка. Там поближе к тебе ведро, – она взяла кружку и жадно пила, проливая воду. Вода стекала в ложбинку красивой груди и кожа на точёной, смуглой шее слегка лоснилась.
– Красивая ты, Нин. На редкость красивая. А что – замуж – не хочешь?
– А, Гель… Что она, красота-то? Куда её? Я с утра до вечера бегаю, как савраска в шляпе.
Р
Она помолчала, темные, влажные глаза погрустнели,
– А замуж? Хочу. Он только не хочет знать про мою хотелку. А за другого – я не хочу. А так, чо… только свистни.
– Вот не поверю…, – Геля не договорила, потому что Нина вдруг вскочила и, развернувшись к окну, снова начала катать тесто, скалка быстро мелькала в ее руках, чуть отсвечивая белым, надраенным деревом. Потом повернулась, шмыгнула покрасневшим носом.