– Я понял. Где ты? – Несмотря на суровый с виду тон, как мужской голос дрогнул, было слышно отчётливо.
– Со мной всё хорошо, не волнуйся.
– Саша сказал, это дело передали в Следственный Комитет? Кто ведёт? Дядя Слава в курсе?
– Я не знаю. – Прошептала, задыхаясь. – Я ничего не знаю. Мне страшно. – Проронила едва слышно и ответный мужской вдох, так похожий на вой, Амелин расслышал отчётливо.
А ещё то, что Ковалёва превратилась в маленькую девочку – папину дочку, заметил. И нет уже той женщины, которая протестовала против каждого его слова. Ребёнок. Беззащитный и напуганный. А вот занимательная беседа заинтересовала особенно. Так, что не заметил даже, что связь прервалась и Аня уже держит телефон в протянутой руке. И что дрожит эта рука больше обычного.
– Кто у нас папа не спрашиваю, а вот с дядей Славой, судя по всему, познакомился сегодня утром лично. Круто. Круто. – Головой покачал, не веря в так чётко сложившуюся картинку. – Странно даже, что при такой родословной Анечку Ковалёву в принципе задержали. Дядя Слава, видимо, той ночью на охоте был, а уж когда дело в наше ведомство передали, поздно было козырем бить. Так?
– Я ничего не знаю. – Проговорила дрогнувшим голосом и не стала скрывать, что до слёз остался всего один колкий вопрос, один упрёк, одно сомнение.
– Теперь даже не сомневаюсь! – Брови ко лбу взлетели и скрыть издёвки в голосе не получалось. – Не против, если воспользуюсь сложившейся возможностью и всё же потрачу проведённое рядом с тобой время с пользой?
– Ты можешь делать что хочешь. – Прошептала и заревела. Так, что всё желание задавать свои вопросы отпали.
Завыла в голос. Амелин так понял, что от облегчения. И зря вслух заметил, будто по Пашке не страдала. Права во всём. Страдать не время – думать надо. Думать правильно и обстоятельства на свою сторону перетягивать. А с другой стороны, эти слёзы удачная попытка выиграть время. Его нервы никто не учитывает? То, что они на пределе?
Андрей думал, прикидывал, сопоставлял, а Анечка так и продолжала слезами давиться, с упоением в своё горе погружаясь. Поймал себя на мысли, что, как и Александр Юрьевич, Анечкой при себе её называет. Странно так… вроде не девочка, а имя именно в такой форме подходит. Было в ней что-то такое… как чувство из детства. Когда защитить хочешь, когда понимаешь, что есть в жизни что-то настоящее и непременно нужно это настоящее сберечь. Хотя и наивной не назовёшь… А, может, это наслоившаяся тень обстоятельств? Какой Аня была в обычной жизни? Понял, что не против увидеть, узнать. На что ради этого интереса готов?