– Анечка, не стоит. Он в гробу перевернётся при мысли о том, что кто-то узнает о его слабостях.
– А ещё ты его за что-то ненавидишь. – Отметила, принимая во внимание последнее высказывание. – Вы действительно были знакомы лично. И про наши отношения ты выспрашиваешь не просто так, а с целью убедиться, что он провёл свою жизнь в никчемном существовании. Спешу тебя огорчить или разочаровать, сам решай: мы были счастливы вместе. Счастливы так, как умеем. У него спросить не мог или не хотел, да и не стал бы Паша с тобой откровенничать, а вот так, когда его нет, а я не могу от вопроса отказаться, ты чувствуешь свою безнаказанность.
– Малыш, я просто отрабатываю версии. Сейчас, кстати, мы с тобой, совместными усилиями условно отбросили один из возможных мотивов: ревность. И не более того.
– Ты знаешь, что я права. – Заявила, в глаза глядя, а Амелин пошло облизнулся.
– А ты знаешь, сколько у меня ещё версий в запасе? А, учитывая тот факт, что беседы с тобой приносят просто неописуемое удовольствие, я готов производить и преумножать эти версии в геометрической прогрессии.
– Просто извращенец. – Сухо констатировала, но не сдержала улыбку. Не готова была себе её объяснить. И не хотела даже пытаться. Что-то в этом общении заводило, что-то интриговало.
– А ещё очень хочу увидеть на тебе эту пижаму. – Подмигнул Амелин, как только Аня поняла, что так и сжимает в руках тонкий трикотаж. С койки поднялся и к двери направился. – Увидимся завтра, болезная. И не стоит реветь. Этим ты уже ничего не изменишь.
– Но будет легче. – Посмотрела с надеждой, а Амелин улыбку с лица стёр и отрицательно головой покачал.
– Не тешь себя глупыми надеждами. – Грустно улыбнулся, но быстро опомнился. Строгую выправку продемонстрировал и честь отдал, острым проницательным взглядом напоследок сверкнув.
Аня лишь вымучено вздохнула и тихо беззвучно заплакала. Всё же была уверена, что так ей станет легче.
12. 2011 год
Счастье. Сейчас это слово звенело с такой силой, что этому звону, как порой казалось, под силу голову разнести на части. Когда она была счастлива? Вчера. Вчера точно ещё была. В душе всегда остаётся одна маленькая тайна, которая продолжает её согревать, утешать. И три дня назад счастье было. Правда, тогда казалось более реальным, чем, например, сейчас. Ведь была пусть и шаткая, но стабильность. Пусть и нелюбимый, но надёжный мужчина рядом. Сейчас, когда вдруг окончательно осознала, что Паши больше нет, признать это в разы проще. Нет, Аня и прежде знала, что любви не существует, но сегодня это заявление приносит пусть и своеобразное, но вполне реальное чувство свободы. Весьма условное, учитывая груз обвинений и нареканий в её сторону. Сколько прошло времени с тех пор, как Амелин ушёл? Часа четыре, не меньше. Всё это время проплакала. Почему-то кажется, что вовсе не об утрате говорили эти слёзы, а о прощании с важным жизненным этапом. Сложным. Тем, который едва ли согласилась бы повторить без определённых, неподвластных воле условий. Сейчас слёз уже не осталось. Только сожаление.