– Не злись, ПоДарёнок, – ласково говорит он, – хотя злость тебе очень идёт. Просто собирать информацию об интересующем объекте – моя работа.
– Я – интересующий объект? – вскидываю голову и бросаю на него, хочется надеяться, грозный взгляд.
А у Кирилла в глазах пляшут бесенята. Сейчас я могу рассмотреть цвет его глаз – серо-синий, как у грозового неба, и ресницы – пушистые, длинные, на зависть любой девчонке. При свете солнца мужчина кажется ещё более нереальным. Ночь способна воплощать фантазии. А день… День – высвечивает реальность: тёмные волосы с золотистым отливом, смуглая кожа, прямой нос, чётко очерченные губы, твёрдая линия подбородка. Ни одного изъяна – не в лице, не в фигуре. И это будоражащая аура спокойного хищника. Так, наверное, выглядели боги, когда принимали человеческое обличье.
Впрочем, напрасно я решаю, что хищник спокоен: мгновение – и я оказываюсь в его объятиях. Вскидываю руку в попытке оттолкнуть, но он тут же перехватывает моё запястье, сжимая его аккуратно, но так, что становится понятным, кто здесь главный. И проводит языком по нежной коже, от чего в низ живота бьёт горячая волна. Я выгибаюсь в его руках, как травинка на ветру. И замечаю, как опасно загораются его глаза – в них пламя и голод. Это гипнотизирует, завораживает.
Он наклоняется к уху и обжигает кожу шёпотом:
– О нет, ты не объект, – теперь поцелуи уже без счёта, горячей дорожкой от уха к ключице, – ты наваждение. Одержимость. Соблазн. Ты сводишь с ума.
Голос низкий, хриплый, бархатный. Отзывается внутри меня сладостными вибрациями.
И в тот миг, хватаясь за его плечи и судорожно хватая воздух, потому что он вдруг весь выгорел, я почти верю, что научусь любить этого невозможного мужчину…
Глава 4(1)
Под утро я всё-таки отключаюсь.
И просыпаюсь от возни у двери. Несколько минут испуганно оглядываюсь, не в силах сообразить, где я нахожусь. Потом понимаю, пугаюсь ещё больше, тяну на себя одеяло. Хотя уснула вчера полностью одетой, даже туфли не сняла.
Дверь, в конце концов, открывается, и на пороге появляется вчерашний рыбоморд. Лыбится довольно. Проходит в комнату, ставит на стол поднос, где я замечаю овсянку, гренки и сок.
Рыба ухмыляется:
– Босс добрый сегодня. Глянулась ты ему. Сказал вот кормить. Не любит голодных и несчастных трахать.
Хлопаю глазами:
– Он же собирался меня трахать, – грубое слово мне самой режет слух, но я всё же произношу его: не любовью же Вазир со мной заниматься будет?! – когда моего мужа найдёт?
Рыба гыкает:
– Да это как настроение у него… может, и сегодня. Говорю же, глянулась ты ему. Любит он таких – беленьких, тоненьких, – а у самого глаза сально блестят, и слюна едва не капает. Меня передёргивает. Невольно вспоминаю, как смотрит на меня Кирилл – с восторгом, страстью, нежностью. Так же и касается.