Мужчина и женщина, созданные друг для друга…
Но ... Мне нужно изжить последний страх, убедиться, что я по-прежнему нужна и желанна.
Зажмуриваюсь и говорю:
– Он трогал меня.
Кирилл замирает, потом берёт за подбородок и заставляет смотреть в глаза.
Когда я тону в его грозовом взгляде, муж произносит хриплым шёпотом:
– Я переломал ему за это пальцы. А ты, – рычит он мне на ухо, – не смей думать о других мужчинах!
И делает всё, чтобы я могла думать только о нем, выстанывать его имя и разлетаться вместе с ним на атомы, чтобы собраться в одно целое «мы».
Сегодня Кирилл не обуздан, немного груб и очень жаден. Мне нравится, когда он вот так слегка отпускает свою тьму, теряет контроль...
И ритм, который он задаёт сегодня, – жесткий, рваный, сумасшедший. На грани боли.
Именно такой, как нужно. Чтобы чувствовать себя его женщиной, его частичкой, его миром…
Принадлежу ему, отдаюсь, растворяюсь…
А он берёт, властвует, клеймит…
Свирепо, бесцеремонно, по-хозяйски.
Заставляя заходиться в крике или захлёбываться стонами…
Мой Кирилл… Мой господин…[1]
Мой драгоценный собственник.
Мой единственный…
Мой...
– Люблю тебя, – выдыхаю на пике.
Он ловит это слово губами, запечатывает собственническим поцелуем, чтобы оно не смело улетать, не смело покидать мои уста.
Поэтому сегодня я до утра буду шептать его своему мужчине.
Сегодня я засну на плече у любимого мужа – счастливая, удовлетворенная, познавшая, как же прекрасно не только позволять любить себя, но и любить самой...
__________________________________
[1] Имя «Кирилл» в перевод с древнегреческого означает «господин», «владыка».
Глава 7
После близости, я лежу на широкой груди мужа и черчу пальцем узоры на гладкой коже.
– Кир… – начинаю я. Мне давно хочется спросить, прояснить, а сейчас – особенно.
– Да… – отзывается он тоном сытого кота. Его ладонь тоже рисует знаки на моей спине.
Мы словно вычерчиваем друг на друге символы принадлежности, признания и клятвы.
– Ты два года сох по мне… – эти слова идут с трудом, потому что мне кажется, я несу какую-то нелепицу.
И Кирилл лишь подтверждает худшие предположения, иронично хмыкая и перебивая:
– Сох?..
– Ну… я не знаю… как сказать точнее… – смущаюсь и пускаю глаза.
Он усмехается – совсем не зло – и целует в волосы:
– Ты определила точно. Жажда тебя была такой сильной, что не знаю, как не высох весь…
– Но почему же ты за два года никак не проявил себя? Господи, да в твоём исполнении мне бы хватило и одного полноценного свидания! Я бы влюбилась по уши!
Он прижимает меня к себе и прячет лицо в волосах. Начинает немного смущённо, в голосе звучит затаённая вина: