Тивер да Фаллэ, приглашенный на это слушание как свидетель, опять давал объяснения, и гораздо более полные, чем всего лишь год назад по счету Аль Ас Саалан. Он рассказывал, как познакомился с археологами Пскова, но отказался назвать суду их имена, даже когда его заверили, что это ничем не грозит людям. Он лишь посмотрел прямо на досточтимого Вейлина и обидно засмеялся, но имен так и не назвал. Князь да Гранна призвал его уважительно отнестись к суду, и да Фаллэ рассказал о своем видении. То, что с ним произошло, было похоже на случай с графом да Айгитом, но длилось дольше, ведь Тивер, встав посреди Псковского кремля, провалился на всю глубину исторического пласта, до первых берестяных грамот, и время понеслось вокруг него вихрем, наматывая круги десятилетий. Он пролетел сквозь все пожары, осады и победы, через смену князей и появление государя, видел расцвет торговли, сполошный колокол, стрелецкий бунт, усмирение бунта, нашествие тевтонского ордена, наблюдал революцию и оккупацию и только после этого вернулся в сегодняшний день. Тивер не стал упоминать о том, что пережил и почувствовал, рассказал только о том, что увидел. О том, что в Новгороде все это повторилось, он сказал в одну фразу. Только зябко повел плечами после своих слов и добавил, что князь Димитри, конечно, ничего об этом не знал, потому что Тивер не решился отрывать его от дел.
Судьи, после рассказа графа да Айгита уже признавшие, что такое возможно, выслушали герцога, поблагодарили, молча переждали ряд его ярких суждений об уме и чуткости досточтимого Вейлина и разрешили ему занять место в зале.
Настало время для речи Хайшен. Она рассказывала про серый ветер, плясавший по краю. Рассказывала и о том, как настойчивы могут быть мертвые в своем стремлении быть услышанными и понятыми. Потом говорила о подношениях мертвым в виде огня и цветов, об упокоении посредством достойного погребения и посмертного признания жизненных убеждений и целей умершего, о создании мемориалов и кенотафов там, где нет возможности найти и упокоить останки, с целью не допустить беды. Вывод, которым она завершила свой доклад, был прост и жесток: Академия начала насаждать свои представления о достойном и верном, не озаботившись исследовать ситуацию чуть более тщательно, и за это поплатились светские маги и смертные воины, не желавшие зла местным, но навредившие им по незнанию. В число пострадавших, как совершенно верно сказали представители края, попал и первый наместник.
После доклада досточтимой суд объявил перерыв на обед. На крыльце ратуши Вейен да Шайни подошел к Димитри.