Алиса подошла к столу совета.
- Спрашивайте, - сказала она чуть сипловато.
- Что точно ты делала в день аварии на ЛАЭС, расскажи полностью.
Алиса рассказала - скупыми короткими фразами, которые, сперва решил князь, она, возможно, помнила по допросам еще в Озерном крае. Она признала свое влияние на ход эксперимента, а в ответ на вопрос о целях этого поступка сказала:
- Затем, что вас никто не просил совать руки в работающий реактор, просили как раз перестать, но вы никого не слушали. Этим бы кончилось все равно, только крови и смертей могло выйти еще больше. Да, кстати. У дверей две фарфоровые вазы стоят, с синей цветочной росписью, я их по Эрмитажу помню. Вы бы вернули в край, а то некрасиво получается.
Димитри скорее почувствовал, чем увидел, как ежится Макс в соседнем кресле, болезненно поводя плечом, и вспомнил, что в Созвездии Алиса тоже проходила дознание. Затем, по просьбе да Кехана, девушка рассказала, как оказалась в Хельсинки, и наизусть прочла свой манифест, не выпустив ни слова. Отвечая на вопрос да Юаля, объяснила, как организовала сеть боевых групп, предоставив желающим информацию о методах и способах борьбы, инструкторов и литературу. На десяток или более уточняющих вопросов судей о ее собственной роли она отвечала точно и коротко, и у суда выходило, что как ни крути, дело было не только в ней. Она стала искрой, поджигающей трут, но поленья были уже сложены, и сложила их не она.
- Почему ты не делала это все из границ края? - спросил да Юаль.
- Потому что у нас с мужем была договоренность, что если что-то такое произойдет, то я уезжаю сразу и звоню ему, что я в порядке, а потом мы решаем, что делать. Я вернулась, как только поняла, что он не ответит мне.
- Ты любила мужа? - спросил герцог да Кехан.
Алиса озадаченно посмотрела на него.
- Почему "любила"? Я его люблю.
Герцог кивнул и погрузился в свои записи.
- Значит, о грядущей беде вы оба знали заранее? - уточнил да Гранна.
Она задумалась, как будто прислушавшись к чему-то внутри себя, и ответила:
- Да, года за полтора уже, можно считать, знали. Не представляли, что именно будет, но что не уцелеем, понимали точно.
Димитри покосился на Вейена да Шайни после этих слов. Маркиз был спокоен и печален.
Марина слышала на втором ряду только тихое дыхание нобилей охраны. Во время речи Алисы никто из них даже ногой не шаркнул. Присутствующие представители сааланской элиты - полный зал - сидели, окостенев. Будущее пришло и скалилось в лицо имперской знати весьма неприветливо. Журналисты строчили, не поднимая голов, и всем аристократам было понятно, что Новый мир будет в курсе каждого слова, произнесенного в зале.