— Рохелио! — воскликнула Исабель, которая первой заметила его.
Густаво поднялся из-за стола и пожал ему руку.
— Что-то случилось? — сразу же спросил он.
— Я нашел Гонсалеса, — ответил Рохелио и пересказал Густаво и Исабель все, что узнал от падре Игнасио.
— Это тот самый человек, который был вместе с Федерико Саморрой, — сказал Густаво. — Понимаю. И тебе удалось разыскать его?
— Представь себе, он даже и не думал скрываться. Вся Куэрнавака увешана его портретами, он живет совершенно открыто. Разъезжает по Мексике и ничего не боится.
— Видимо, совершенно в себе уверен, — кивнул головой Густаво. — Значит, он спрятал Саморру очень надежно. Я думаю, медленно проговорил Густаво, — он вывез его в Соединенные Штаты. Недаром ведь они ехали на север.
— Но как же они могли пересечь границу? — удивился Рохелио. — Их бы сразу опознали.
Густаво усмехнулся:
— Вот что значит честный человек. Для тебя, конечно, граница — это нечто непроницаемое. Поверь мне, для человека, который всю жизнь занимается контрабандой наркотиков, нелегально пересечь границу так же просто, как тебе перейти улицу. Скорее всего, Саморра сейчас вообще где-нибудь в Техасе или Нью-Мексико. Вот почему не нашли ни его, ни машины.
— Думаю, ты прав, — согласился Рохелио. — Но если это действительно так и твоя догадка верна, то нам не удастся его найти.
— Найдем! — убежденно сказал Густаво. — Я еще с ним не рассчитался, он ведь мне так и не заплатил старый должок. Что ж, значит, примемся за проповедника. Что ты предлагаешь?
— Тут вопрос к тебе, Исабель, нужно разыскать некую Ренату. Она была женой этого Гонсалеса, и, по его собственному утверждению, он познакомился с ней в кафе «Твой реванш».
— Вот как! — Исабель рассмеялась. — Я не знала, что проповедники ищут себе жен в таких местах. Я думала, в какой-нибудь воскресной школе или среди особо ревностных прихожанок.
— Ну, это особый проповедник, — ответил Рохелио. — О том, почему он расстался с женой, имеются две противоположные версии.
Он подробно рассказал все, что удалось узнать Чате Суарес из личной жизни святого доктора Гонсалеса.
— Рената... Рената... — думала Исабель, старательно припоминая те дни, когда сама была Милашкой — одной из лучших девушек этого ночного кафе. — Что-то не припоминаю. Рохелио, прости, но, по-моему, девушки с таким именем у нас не было. Да и вообще ее могли звать как угодно. «Кошечка», «Красотка», «Лапа», мы иногда настоящего полного имени друг друга могли и не знать, если близко не дружили.
— Ну, может быть, ее звали как-нибудь уменьшительно, — предположил Рохелио. — Как могут звать женщину по имени Рената?