— Я понял. — Пабло помолчал и добавил: — Ты не обижайся, Альберто. Я тебе полностью доверяю, но... Может, нам обратиться еще к кому-нибудь? Посоветуй. Мы должны испробовать все.
Альберто пожал плечами.
— Ты не хуже меня знаешь ведущих специалистов. Только боюсь, они будут такого же мнения.
— Значит, чудес не бывает?
— Мы ведь ученые, а не волшебники, — грустно улыбнулся Альберто. — Хотя всегда хочется верить в чудо...
— Ну что? — нетерпеливо спросила Дульсе.
— Все не так уж плохо, дорогая, — заставил себя улыбнуться Пабло. — Надо есть побольше меда и грецких орехов. И пить по утрам крепкий бульон.
— И все? — с недоверием спросила Дульсе. — Это все, что он мог посоветовать?
— Но ты ведь понимаешь, что это дело не одного дня и даже не одного месяца, — ответил Пабло. — Сначала тебе надо окрепнуть. А потом...
Дульсе тоскливо вздохнула и молча отвернулась.
Если бы Жан-Пьер почаще бывал дома, он бы заметил, что с женой творится что-то неладное.
Дульсе целыми часами сидела в своей мастерской, но никак не могла заставить себя приступить к работе над заказом, хотя время тикало неумолимо и срок сдачи катастрофически приближался.
Вместо этого она набрасывала небольшие абстрактные этюдики, от которых так и веяло тоской и черной безнадегой. Едва дождавшись, пока краски на холсте высохнут, Дульсе отбрасывала этюды в угол мастерской и почти бездумно принималась за следующий.
Большое полотно, вертикально вытянутое до самого потолка, приготовленное для выполнения заказа, стояло девственно чистым, и Дульсе иногда хотелось запачкать или порезать его, чтобы не раздражало.
— Тебе надо побольше бывать на воздухе, — глядя на ее бледное лицо, сказал однажды Жан-Пьер.
— Мне нравится запах краски, — пожала плечами Дульсе.
— Ну, как хочешь... — Жан-Пьер помолчал и вдруг добавил ядовито: — Можно хотя бы пройтись до магазина. Наш холодильник пуст уже почти месяц.
— Ты же не ужинаешь дома, — безразлично отозвалась Дульсе.
Жан-Пьер удивленно глянул на нее.
— Так может, мне и не завтракать? И вообще не жить здесь?
— А разве ты живешь? — в свою очередь удивилась Дульсе. — Ты только ночуешь изредка. Я не знаю, где ты пропадаешь, мы уже никуда не ходим вместе. Разве это можно назвать семьей?
— Я тоже совершенно не так представлял себе семейную жизнь. — Жан-Пьер смерил Дульсе критическим взглядом. — Посмотри на себя. Ты же ползаешь по дому как сонная муха. Я не привык жить в таком ритме, мне нужно движение.
Дульсе тихонько кивнула, но не ему, а каким-то своим мыслям.
— Я это знала... — шепнула она. — Именно так...