— Сестра Каана. Да не забивай голову, нам детей с ними не крестить. Мы с разных орбит и вряд ли когда-нибудь пересечемся.
— Ты как всегда прав, братишка, — улыбаюсь, полностью соглашаясь с братом.
Мы с ним родились в довольно скромной по финансам семье. Четко понимали, что хорошая жизнь в наших руках, что лучше быть независимым, чем постоянно следить за настроением человека, который имеет право управлять твоей жизнью. Правда, вот до самостоятельного бизнеса я с Алексом еще не доросла, но кто знает, возможно через пять лет мы будем работать на себя. И независимость — это свобода.
Люблю утро. Люблю, потому что это единственное время лично мое, когда я принадлежу самому себе и меня никто не трогает. О том, чтобы меня за завтраком никто не трогал — знают все, но тем менее я сейчас слышу шаги в сторону в столовой. Откладываю планшет, беру чашку.
— Доброе утром, Каан! — при всем параде, словно вот-вот выйдет из дому, появляется тетя.
— Доброе утро, Валиде, — сухо приветствую тетю, сдержанно ей улыбаюсь, скрывая свое раздражение. — Почему так рано на ногах?
— Решила позавтракать с любимым племянником, который последнее время избегает даже ужинать дома в окружении семьи, — Валиде элегантно садится за стол, сразу же появляется служанка, ставит перед ней столовые приборы. Беру в руки вилку и нож, делаю вид, что ничего вокруг не изменилось. Просто не замечаю присутствие тетки.
— Мне вчера звонил Джигах, спрашивал, как твои дела.
— С каких это пор Джигаху есть дело до моих дел? — приподнимаю бровь, вкладывая в свой взгляд всю свою власть над этой женщиной. Валиде поджимает губы, выпрямляется на стуле, словно ее примотали к столбу.
- Ты же был в отношениях с его дочерью.
— Был.
— Девочка очень страдает, — быстрый взгляд из-под ресниц в мою сторону, я равнодушно пожимаю плечами. Мне все равно, как Эше переживает наше расставание.
— Она думала, что у вас все серьезно.
— Ты проснулась так рано, чтобы спросить было ли у меня с ней все серьезно? — приподнимаю брови, жду ответ, Валиде тушуется, опускает глаза. — Тетушка, вы многое для меня сделали, но это не дает вам никакого права влезать в мою личную жизнь. Я же в вашу не влезаю, — возникшее молчание повисает между нами, тетя бледнеет, начинает активно накладывать себе в тарелку еды.
Валиде я действительно благодарен. Это она взяла меня под свое крыло после внезапной гибели родителей в Швейцарии, куда они отправились кататься на лыжах. Мне было четырнадцать лет, когда произошла трагедия. После похорон никто особо не церемонился с моими чувствами. Меня за шкирку швырнули во взрослые игры. Далекие родственники хотели взять надо мной опекунство, прибрать к рукам бизнес отца. Валиде имела больше прав на опеку, так как она являлась сестрой моего отца, но она не смыслила в бизнесе. Борьба длилась больше года. То что дело всей жизни покойного отца было все еще на плаву — полная заслуга заместителей и людей, которые не хотели терять работу. В шестнадцать лет, под руководством опытных юристов, людей, что работали долго с отцом, я занял место руководителя. Вместо беззаботной юности окунулся в жестокий мир бизнеса, учился быть беспощадным, эгоистичным, местами деспотичным человеком. Теперь оглядываясь назад, могу сказать, что мне не о чем жалеть. Я на своем месте, я занимаюсь тем, чем мне нравится и другой жизни не представляю.