Такси останавливается возле открытых ворот, я нервно сглатываю. Смотрю через стекло на дом. Такой дом в России построили бы где-то на Рублевском шоссе, в закрытом поселке. Я не хочу туда иди, нет ни желания, ни настроения, но меня ведь об этом не спросят, а на кону жизнь брата. Моя заминка в машине длится не больше пяти секунд, выхожу и не спеша направляюсь во двор. Неподалеку от дома стоят несколько машин, джип Каана я узнаю сразу. Как только подхожу к крыльцу, открывается входная дверь, появляется Каан.
— Пунктуальность явно не твое качество, — холодно окидывает меня взглядом с ног до головы, спускается со ступенек. На нем черный пиджак, черная водолазка без горла, темные брюки. Мне нужна минута, которой нет, чтобы не выглядеть проигравшей. Поэтому слегка откидываю голову назад, смотрю в глаза Каану и усмехаюсь.
— Что за вид, женишок? Устраиваем поминки по свободе? — медленно направляюсь к мужчине. Я сама на этот ужин выбрала черный цвет, но у меня повод.
— Ты тоже не выглядишь счастливой невестой, Лея, у нас впервые совпало настроение. Приятно иметь хоть в чем-то взаимность. Не так ли, сладкая?
Моргаю, выдерживаю его прищуренный взгляд. Мне больше всего хочется уйти, отмотать время назад на несколько недель назад. Я согласна даже на тот день, когда открыла дверь квартиры и увидела Вовчика с другой. Я бы по-другому поступила, я бы не стала соглашаться на предложение Алекса. Возможно, тогда бы ничего с ним не случилось. Но не факт. И злить Каана не самый лучший вариант, ведь он может передумать и завтра никто не отпустит брата на свободу. Поэтому я перестаю заламывать свои пальцы, стараюсь приглушить свою ненависть к этому человеку.
— Да. Приятно быть в чем-то взаимной, — после каждого слова хочется сделать паузу, еще раз все взвесить и подумать. Каан отстраненно на меня смотрит, его взгляд скользит по моему лицу, но ничто в нем не отражается. Лишь брови то поднимаются, то изгибаются, то хмурятся могут как-то подсказать, о чем Каан думает. К сожалению, мне не дано понять их смысл.
— Пойдем. — кивает головой в сторону дома, отворачивается и не ждет меня. Я сжимаю крепко ручки сумки, только таким способом могу выразить свою злость, свое несогласие. Смотрю по сторонам, не желая двигаться за мужчиной, но он, словно почувствовал мое сопротивление, оборачивается, взявшись за дверную ручку. Иронично приподнятая бровь заставляет меня приподнять губы в улыбке и совершить несколько шагов. Сделать непоправимое, необратимое: вступить на территорию врага и там остаться.
Я не смотрю по сторонам, не открываю рот от великолепия и богатства. Меня это совсем не трогает. Убеждаю себя, что все вокруг это всего лишь декорации, в которых мне придется жить некоторое время.