И разрез на шее тоже видел. Чудеса, правда?
— Заниматься надо усердней, — без предисловий сообщила она, присаживаясь напротив меня. — Поначалу вам будет казаться, что вы умерли. Окоченели, не в силах шевельнуть даже ресницами. Вы будете умирать каждое утро и каждый вечер. Позже вы оживёте, чтобы больше не умирать. Так бывает всегда. Хозяин, лапши с осьминогом!
Я смотрел на неё. На него. На неё. В случае с фуккацу моего собственного отца я быстро принял тот факт, что отец — отец. Знал, конечно, что он — бабушка, и всё-таки — отец, без дурных колебаний. Что же мешало мне повторить это здесь и сейчас, сидя напротив госпожи Йоко?
— Чтобы больше не умирать, — повторил я.
Разговор наш противоречил всем правилам вежливости. Сложись всё иначе, и мы бы сперва говорили о пустяках, погоде, кленовых листьях, затем сочинили бы по стихотворению, вне сомнений, бездарному, восхвалили бы их достоинства, справились бы о здоровье собеседника — разумеется, не в тех выражениях, которыми пользовалась госпожа Йоко! И лишь затем…
Вот оно, подумал я. Вот оно, долгожданное затем.
Пришло, не спросясь.
— Прошу снизойти к моей просьбе, — сказал я. — Дайте мне совет.
Госпожа Йоко наклонилась вперед:
— Совет? Он точно не касается ваших служебных дел? Вы говорили, что приглашение личное.
— Каюсь, мой вопрос касается одного из дел службы. Но дело рассмотрено и закрыто, так что вопрос будет личным. Если вы сочтете, что мой интерес выходит за границы частной беседы, вы всегда можете отказать мне в совете. Вы даже сможете подать жалобу секретарю Окаде. Будьте уверены, он даст вашей жалобе надлежащий ход.
Она долго думала, хмурясь.
— Хорошо, — лицо госпожи Йоко по-прежнему оставалось мрачней тучи. — Я вас слушаю.
— Допустим, я — мастер воинских искусств…
— Допустим? Рэйден-сан, вы требуете от меня невозможного. Богатое воображение не числится в списке моих талантов.
В харчевню вошел бродячий музыкант. Сел в углу, вынул из-за пазухи бамбуковую флейту. Озябшими пальцами тронул отверстия, поднес флейту к губам. Хозяин хотел его выгнать, чтобы не мешал беседе, но госпожа Йоко кинула флейтисту монетку, и дядюшка Ючи сделал вид, что музыкант — его родной брат, потерянный во младенчестве.
Некоторое время мы слушали музыку.
— Ладно, — кивнула госпожа Йоко. — Вы — мастер воинских искусств. Вам нужен совет, как им стать? Я даю такие советы на каждом занятии.
Мои мышцы согласились, откликнувшись болью. «Эй, крабы? Почему пол ещё грязный?!» Признаюсь, я бы с радостью обошёлся без таких советов до весны.
— Я благодарен вам за науку, Кубо-сан. Но если уж мы с вами сумели представить меня мастером…