Он ушел, оставив мышку Ольхолапу. Молодой кот снова решил попытать счастья. Вскоре он заметил черного дрозда, что-то клевавшего в траве у куста. Ольхолап моментально принял охотничью стойку и медленно пополз вперед, уверенный, что на этот раз точно не подведет своего бывшего наставника. Он представил, как возвращается обратно к соплеменникам с гордо поднятой головой да с крупной птицей в пасти. Его лапы начали дрожать от волнения, когда он приблизился к дичи.
И тут одна из его передних лап предательски подогнулась, и он потерял равновесие. Птица упорхнула с хриплым криком.
«Лисий помет!» – выругался Ольхолап, осознав, что угодил лапой в небольшую ямку в земле, скрытую островком зеленой травы. «Могло случиться с кем угодно, – успокаивал себя котик, а потом уныло подумал: – Но это должно было случиться обязательно со мной!»
Он принюхался, надеясь уловить еще запахи дичи, но из-за ореховых кустов уже показался Кротоус с упитанной белкой в пасти.
– Не повезло? – сочувствующе протянул бывший наставник Ольхолапа. – Ничего. Можешь взять эту белку. И про мышь не забудь.
Когда они вернулись к тому месту, где их соплеменники устроили привал, Ольхолап заметил, что Песчаная Буря уже с аппетитом поедает жирного голубя, а Вишнегривка поймала двух мышек.
– Ух ты! – воскликнула Огнелапка, завидев брата. – Ты поймал мышку!
– Не я. Кротоус, – коротко ответил Ольхолап, положив мышку на землю. Он чувствовал себя бесполезным, чем когда-либо.
К тому времени, как коты поели, солнце уже зашло, и под деревьями сгустились тени.
– Уже поздно, – подала голос Песчаная Буря. – Если мы хотим пересечь Гремящую Тропу этим вечером, нам нужно поторопиться.
Когда все двинулись в путь, шкуру Ольхолапа вновь закололо от ощущения, что за ними кто-то следит. По пути он внимательно разглядывал подлесок, вдоль которого они шли, почти уверенный, что кто-то наблюдает за ними из его глубины. Он подумал, не рассказать ли о своих подозрениях Песчаной Буре, но, даже как следует принюхавшись, он не смог различить ничего странного, так как запахи его соплеменников заглушали все вокруг. «Чего доброго подумают, что я выдумываю, – сказал он себе, пытаясь отмахнуться от неприятного ощущения. – А может, это и вправду так».
Рев становился все громче, и вскоре ноздри кошек заполнил едкий смрад, заглушив лесные запахи. Не прошли путники и несколько лисьих прыжков, как деревья начали редеть, а потом и вовсе исчезли. Их сменила полоска колкой травы, которая граничила с Гремящей Тропой.
Ольхолап уставился на твердую каменную поверхность Тропы. Его сердце бешено колотилось, казалось, оно готово выпрыгнуть из груди. Никогда ещё молодой кот не видел ничего столь ужасающего. Чудища проносились в обоих направлениях, так близко, что ветер из-под их лапищ трепал шкуры котов и обдавал их невообразимой вонью. Когда Чудища бежали, они издавали противный пронзительный шум, как будто разговаривали друг с другом. У большинства из них было по два пылающих глаза, которые прорезали темноту перед ними.