Перелистывая сканы её школьных фотографий Алек злился. Он злился на её отца, трусливо бросившего дочь на произвол судьбы. На юристов, которые не проявляли к ней ни капли сочувствия. На её работодателя, не удосужившегося открыть ей медстраховку. На Осборна, у которого хватило совести фактически сделать её вещью. Долговязая, угловатая, с чуть длинноватым носом (по мнению Алека, абсолютно не нуждавшимся в исправлениях), с чистым и наивным взглядом, полным надежд — сейчас это была другая Изабелла Бланко. Она научилась играть, чтобы скрывать этот навсегда потухший блеск глаз. Алеку до ощутимой боли в груди захотелось защитить её от этого мира. Снова посадить в теплицу, из которой её так бесцеремонно выдернули. И он сделал это. Только чем он отличался теперь от Осборна?
Телефонный звонок выдернул его из липких, как мазут, размышлений. На экране высветился номер его квартиры. Алек принял вызов и молча поднёс трубку к уху.
— Я запомнила ваш номер наизусть.
Словно кто-то провёл гладким, тёплым кончиком языка вдоль изгибов ушной раковины. Всё внутри вздрогнуло, поджалось и окаменело — голос Изабеллы Бланко действовал на Алека магнетически.
— Я хотела сказать вам спасибо за инструмент, он прекрасен. Это настоящий итальянский «Фациоли Айвори». Никогда не понимала этого всеобщего благоговения перед «Стенвеями»…
Алек не понимал ни слова из того, что она говорила, он просто слушал, как льётся мелодия её голоса, едва искажённая помехами телефонной связи. Он прикрыл глаза и вздохнул. Зубы не разжимались, мозги не собирались в кучу, чтобы родить хоть полслова в ответ. Алессандро определённо терял голову.
— И вашей помощнице тоже огромное спасибо, она была очень мила, но я была не в состоянии ответить ей тем же…
Изабелла печально вздохнула. Алек представить не мог, что она могла быть с кем бы то ни было груба, наверное, как всегда берёт на себя слишком много вины. Чувствительная, тонкая женщина. Осборну — этой низко ползающей по земле твари — никогда не понять её.
— Такая отзывчивая клавиатура… — в трубке послышался лёгкий перелив — Изабелла провела пальцем по трём клавишам. — Хотите послушать, как он играет? Что бы вам хотелось послушать?
— Выберите на свой вкус.
Она имеет право делать то, что хочет. А не то, что хотят от неё другие.
Спустя целую вечность тишина прервалась — Изабелла вступила вместе с первыми аккордами рояля. Это была песня из фильма «Касабланка», спетая Фрэнком Синатрой. В её исполнении она приобретала особое очарование. Изабелла могла бы спеть с ним дуэтом, настолько совпадали их тембры, жаль, что этот старый чёрт давно умер — Алек отвалил бы за этот концерт половину состояния. Она пела о том, что самые важные вещи не меняются со временем: поцелуй остаётся поцелуем, вздох — вздохом, сердца всегда полны страсти, ревности и ненависти, а женщине всегда нужен мужчина…